Раиса Хвостова - Жить не дано дважды

Он подосадовал на неудачу. Вернулся на вокзальную площадь, где стояла повозка с пустыми бидонами. Пора возвращаться. Сел. Тронул лошадь. Повозка свернула в боковую улицу, и тут ее обогнала сверкающая лаком коляска. Шеф!

Федор вожжанул лошаденку, и она потрусила вслед за резвыми лошадьми Ионеску.

Коляска выехала на центральную улицу. И очень скоро остановилась у углового дома — двухэтажного, длинного. Красивый, срезанный по углу подъезд с колоннами, верно, бывший особняк богача.

Федор остановился в некотором отдалении, слез, укрылся за бидонами, делая вид, что переставляет их.

У подъезда дежурил немецкий часовой. Шеф протянул ему что-то, видимо, пропуск, и тот долго рассматривал его. Кинул взгляд на шефа, может быть, сравнивая фотографию с оригиналом. Когда часовой возвратил пропуск, шеф что-то крикнул жандарму на козлах, и коляска откатилась в боковую улицу.

Стоять дальше тут с повозкой рискованно. Улица почти безлюдна. Федор отогнал повозку тоже в боковую улицу, только в противоположную той, куда отъехала коляска шефа. Затем зашагал на центральную улицу. Прогулялся по ней взад-вперед — спрятаться некуда. Рискнул вернуться назад. Применил уже испытанный способ — изобразил пьяного. Шатаясь, привалился к дереву, что напротив подъезда, и съехал по нему на землю. Тут и «проспал» около двух часов, рискуя лишиться повозки и получить выговор на молокозаводе.

В подъезд входили и выходили штатские и военные. Было их немного — от силы десяток. Часовой так же тщательно проверял пропуска. Наконец, вышел шеф, сел в коляску и уехал. Федор пьяно поднялся. Больше ему все равно ничего не узнать. Что часть — секретная, почти нет сомнения. А та ли эта часть, пролежи он хоть неделю под деревом, не выяснит.

Требовалась моя помощь. Я знала в лицо немецкого майора и тех, что ходили к диверсантам на Полевую улицу.

Мы с Федором радовались, хотя понимали, что радоваться еще рано. Все-таки не было полной уверенности, что в угловом доме — разведывательная часть. Там могло расположиться и другое учреждение. И если даже это секретная часть, то та ли, которую мы ищем?

Обнадеживало, что шеф вхож в этот дом. Но он мог быть вхож и в другие дома, занятые немцами.

На следующий день я поехала с Федором в Фалешты. Отпросилась на молокозаводе якобы за покупками. К сожалению, эта поездка не прибавила ничего.

В боковой улице за домом с часовым я обнаружила пустой, заброшенный с давнего времени ларек. Удобно устроиться в нем. Подъезд благодаря усеченной форме дома виден, как на ладони. Просидела более четырех часов, но ни среди военных, ни среди штатских не нашла знакомых.

Надо искать начало нити в доме шефа.

Федор не возражал — надо, но не хотел, чтобы я это делала. И все из-за моей горячности.

Я действительно горячилась, — где-то рядом нить этого путаного клубка, а мы не протягиваем рук, чтобы поискать. Мало того, Федор делает все эти дни, чтобы я не попала в дом шефа: то придумывает какое-нибудь дело, то вежливо намекает Адлеру на мое слабое здоровье.

Расцениваю поведение Федора, как излишнюю осторожность. Опасно? Так все опасно, и главное то, что мы находимся по эту сторону фронта. Добро бы еще была возможность вести наблюдение за угловым домом в Фалештах. Но до Фалешт не близкое расстояние, и с завода мне не разрешают часто отлучаться. Два раза я ходила в город с документами, прогуливалась мимо дома, однажды посидела около часу в будке, воспользовавшись сэкономленным временем, — подвезли до города румынские солдаты. Но результаты были все те же.

Вот почему я ослушалась Федора и пошла к Марго, получив однажды записку.

«Женя, посылаю за тобой коляску. Сегодня у нас интересные гости. Приезжай обязательно, познакомлю с холостыми. Марго».

Правда, записка доставила мне немало беспокойств. Я только-только вернулась с работы и собиралась готовить ужин. Я выглянула в окно — черная лакировка коляски тускло светилась в сумерках. Глянула за дверь — от ворот шел жандарм. И Федора дома нет, не вернулся еще. «Неужели арест? — мелькнуло в голове. — Шеф меня узнал и решил арестовать».

Жандарм протянул записку, а я минуты две не могла ее прочитать: буквы прыгали перед глазами.

Что ж тут раздумывать? Это, может быть, единственный подходящий случай. Не упускать же его!

Я черкнула Федору несколько слов, чтоб не ждал рано, и поехала.

К счастью, опоздала. Из дома шефа уже неслись громкие голоса гостей. Звенели вилки и рюмки. Ужин в разгаре. Когда такое оживление, легче войти в свою роль.