Раиса Хвостова - Жить не дано дважды

В другой раз я выглядела во дворе немецкий провод, протянутый от дома через весь двор, на нем хозяйка белье вешала. Я зачистила конец провода и подключила к нему антенну. Все равно Прищуренный нашел — пощурился, пощурился и прилип веселым взглядом к антенне. Помню, прятала рацию в валик дивана; а антенну прицепляла к медной шишечке на обивке. Прищуренный нашел.

Я обижалась — прямо по-девчоночьи. И один раз сказала:

— Конечно, вы полжизни провели в разведке — вот и находите.

Прищуренный негромко спросил:

— А ты уверена, Оля, что тот, кто будет действительно искать — во вражеском тылу, не провел тоже полжизни в разведке?

Нет, в этом я не была уверена и потому продолжала искать головоломные комбинации.

Заниматься приходилось много. С утра мы втроем — майор, Василий и я — разрабатывали легенду. Я никогда не была в Полтаве, Марина — жена Василия — выросла там. Мне нужно было знать Полтаву так же, как я знала свой подмосковный поселок, в котором стоит наша дача.

Медленная и кропотливая работа. По картам, по альбомам, по фотографиям надо было запоминать улицы, дома, кинотеатры, клубы. Нет, не просто названия — как выглядит улица, на которой я жила, как выглядит улица, на которой стоит горисполком, как выглядит сам горисполком, что в доме с горисполкомом и так далее. Как в калейдоскопе мелькали: школы, парки, мосты, магазины, памятники, театры. Я должна была назубок знать не просто фамилии известных в Полтаве людей — артистов, партийный и советский актив, известных учителей и передовиков производства, — я должна была знать их в лицо. Этого требовала легенда.

Потом началось наше с Василием путешествие в Молдавию. Мы с ним должны были знать города и села, дороги и поселки, которыми проезжали. Не так подробно, но так, как их знает человек, проезжавший там. Где стоят немцы, где — румыны, где — итальянцы, комендатуры и фамилии начальников комендатур, где ставили отметки в наших паспортах. Для того, чтобы не засыпаться, а засыпаться можно на пустячке.

Я задавала десятки вопросов. Понимала, как важна мельчайшая деталь. А Василий почему-то молчал. То ли все ему понятно, то ли все безразлично. Он оживлялся, когда начинал о себе говорить. Он почему-то все хотел внушить мне уважение к своей персоне. Чем только вызывал антипатию. Несмотря на образование, в нем было много примитивного, темного, животного. О мире у него были туманные представления. Это и неудивительно — кроме учебников в институте и училище, он ничего не прочитал. Он даже газетами не интересовался. Сводки Информбюро слушал с непроницаемым лицом. Я начинала понимать, что за его непроницаемостью — пустота.

Не сказать ли Прищуренному, думалось мне не раз. Но я молчала. Прищуренный — умный человек, если он готовит Василия — значит, считает нужным. И еще боялась, что Прищуренный подумает, будто я испугалась задания и ищу отговорку. К тому же, особенно долго размышлять над Василием было некогда — слишком много работы.

А у меня еще не ладилось дело со связью. Нужно было стереть почерк, то есть научиться работать на ключе ровно — так, чтобы раз услышавший меня, не узнал в следующий раз. А у меня заедало почему-то тройку: ти-ти-ти-та-та. Тянуло. И я по нескольку часов в день вела тренировочную передачу с узлом связи.

В короткие просветы времени между занятиями я уходила за село в кочагуры. Здесь было тихо, мирно, безлюдно. Поскрипывал снег под ногами, ветер обдувал голые маковки кочагур с редкой сухой травкой. А я тихонько напевала любимые песни. Очень скучала по песням. И еще — по девчонкам. Так хотелось с ними увидеться, я почему-то надеялась, что они тоже когда нибудь придут на кочагуры. Иногда даже мерещились в белой дали знакомые фигуры. Но кочагуры оставались по-прежнему пустынны.

Кончились занятия. Ушел Прищуренный, за ним ушел Василий — до обеда осталось полчаса. Я накинула пальто, потянулась за пуховым платком и замерла с ним в руках.

— Таня?.. Маринка?.. Ой, девочки!

Они смеялись. Я обнимала их, встряхивала, опять обнимала и все твердила:

— Вот здорово, девочки! Вот молодцы, девочки! — кружила их по комнате. — Я так хотела вас найти! Как вы меня разыскали?

Огромные цыганские Танины глаза сияли. Она говорила:

— Мы же разведчики. Мы выследили Прищуренного. Понимаешь, он ходит еще в один дом, и мы с Маринкой не знали — в каком ты. А вчера Маринкина хозяйка говорит: «В том конце села, у тетки Марфы, девушка маленькая поселилась, и тоже в гражданском ходит». Мы с Маринкой спрятались в вашем дворе, еле дождались…