Виктор Кондратенко - Курская дуга

Вера почувствовала, что слова Седлецкого как-то сразу отняли у нее силы, спутали мысли. Ей стоило большого труда овладеть собой, принять скучающий вид и уйти из комнаты.

Проводив девушку взглядом, Седлецкий подумал: «Я, кажется, попал в точку».

Наташа, быстро перелистав «Огонек», вышла на крыльцо. Она позвала подругу. Но та не откликнулась. На звук голоса из будки выскочил толстый щенок и, завиляв хвостиком, снова нырнул в тень. Наташа сбежала по ступенькам, пошла в сад.

Вера сидела на скамейке, опустив голову. Она медленно разрывала на мелкие куски неотосланное письмо.

Наташа присела рядом. Несколько минут длилось тягостное молчание. Вера собрала обрывки письма, бросила их в кусты. Наташа придвинулась к подруге и заглянула в глаза.

— Ты любишь Дмитрия, да?

— Очень, но он этого и не знает.

— В жизни так случается…

— Тяжело, но что поделаешь?! Сейчас у меня, Наташенька, такое состояние, словно я заблудилась в дремучем лесу. Впереди ни тропинки, ни просвета.

— Ты совсем упала духом.

— Наташенька, больно.

— Ты мне никогда не говорила о своей любви.

— Стеснялась. А почему? Сама не знаю.

— Ты не переживай, надо все проверить, — принялась утешать подругу Наташа. — Может быть, и Дмитрий любит и хочет увидеть тебя.

— Нет, Наташенька, Седлецкий слишком ясно сказал.

— Мне кажется, Катя никогда не питала к Дмитрию каких-то особых чувств. Да и сам Дмитрий относился к ней всегда как товарищ.

— Милая моя Наташенька, — вздохнула Вера. — А разве ты думала, что я люблю Дмитрия? — Она встала и взяла подругу за руку. — Ну что ж, пойдем… Нам надо возвращаться…

Подруги, обнявшись, вышли из сада. Гайдуков, увидев их, с шумом распахнул окно:

— Заходите, девушки, мы же так редко видимся, хочется поговорить.

— Уже все сказано, — пошутила Наташа.

— Александр пишет?

— Вчера получила сразу открытку и письмо.

— Он скоро приедет в редакцию.

— А молчит, даже не написал об этом.

— Он хочет появиться неожиданно. Так заходите, друзья, в дом.

Отстранив Гайдукова, Седлецкий почти по пояс высунулся из окна.

— Девушки, угощаю трофейным шоколадом!

— Суррогатом? Нет уж, спасибо… — поморщилась Наташа.

— Наташа, вы можете стать поэтессой. Вам легко дается рифма, — прижав руку к груди, улыбнулся Седлецкий, — так заходите же!

— Нас в редакции ждут, мы должны спешить.

— Я провожу, не торопитесь, устрою на попутную машину, а то вы простоите на дороге до вечера.

— Не беспокойтесь, Семен Степанович, нас возьмут, — быстро проговорила Вера.

— Фу-ты ну-ты, шины дуты, — провожая девушек взглядом, произнес Седлецкий и прикрыл окно.

— Не закрывай, Семен, душно. — Гайдуков приблизился, положил ему на плечо руку. — Ты, брат, новость привез… Значит, Дмитрий женился?

— Нет. Я этого не утверждаю.

— Как так?

— А так… Я хвалил землянку, Катины обеды. И только.

— Подожди, ведь ты же ясно намекал.

— На женитьбу? Вот уж чепуха! — рассмеялся Седлецкий.

— Ты пошутил, а девушки могли принять всерьез…

— И теперь в редакции распространится слух о влюбленной парочке? О новом Ромео и новой Джульетте? И сам полковник Тарасов вызовет Дмитрия и потребует объяснения? Не так ли? Ты, Виктор, боишься даже намека на любовь. Любовь на фронте? Это же крамола! Человек на войне должен заглушить все чувства и со счастливой улыбкой получать одни только пулевые ранения.

— К чему эта ирония? — пожал плечами Виктор. — Ты, Семен, не будь лисой. Нос в норе, а хвост в стороне…

Седлецкий готов был вспылить, но в комнату вошел художник Гуренко.

— Вот и я, здравствуйте!

— Маэстро! — обрадованно воскликнул Гайдуков. — А я уже собирался посылать вторую телеграмму. Ну, как добирался?

— Ждал почтовую машину — подвела, сломалась. Так я на попутных… Жарища — ад! На мне пыли, как на придорожном камне, — Гуренко бросил на табуретку увесистый сверток. — Этюды привез… Слушай, Виктор, как бы мне почиститься да помыться?

— Я дам тебе щетку и мыло. Вода в сенях, бери ведро и отправляйся в сад. Но знай, один этюд мой. Надо украсить корпункт.

— Я тебе подарю… выберешь любой. — Гуренко скользнул в сени, загремел ведром.

— Кажется, Бобрышев идет… Точно, он! — глянув в окно, совсем повеселел Виктор. — Пошли встречать.

Майор Бобрышев не успел прикрыть калитку, как его уже окружили товарищи.

— Ты откуда взялся такой чистенький? — пожимая руку приятелю, удивился Гайдуков. — Смотрите, друзья, на нем ни пылинки, ни соринки.