Юрий Нефедов - Поздняя повесть о ранней юности

До отъезда домой я успел получить от него одно письмо. Он писал, что уже работает на заводе, и осенью его хотят избрать комсоргом. И уже дома я получил письмо, где он сообщал, что комсоргом избрали и посылают на учебу. А дальше, как и всех, жизнь закрутила по своей спирали, и мы потеряли друг друга.

Вспоминая о нем, всегда думаю о счастливой встрече с необычайно хорошим, добрым, порядочным человеком и о том, что здорово повезло тем, кому пришлось с ним долго жить и работать на гражданке. Лидером он был настоящим.

Все лето продолжалось реформирование дивизии и полка. В экипажах танков и самоходных установок осталось по два человека. Работы в танковых парках соответственно стало в два раза больше.

Слухи о демобилизации ползли ежедневно, меняясь, волнуя, раздражая и, когда на них уже перестали реагировать, на утреннем разводе приказали сержантам 1926 г. рождения выйти из строя и зайти в летний клуб. Через полчаса ожидания пришел новый начальник штаба полка вместе с замполитом и поднялся на сцену. Мы встали, а он обратился к нам:

— Здравствуйте бойцы народного хозяйства Советского Союза! — и громко рассмеялся своей шутке.

В ответ вместо уставного, раздалось громоподобное, в сотню глоток, троекратное «ура!»

— Чтобы пресечь слухи, которые стали мешать нам работать и нормально нести воинскую службу, по решению командования и политорганов официально объявляю, что в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР и соответствующим приказом командующего Закавказским военным округом до 1 ноября этого года вы все будете демобилизованы и уедете домой.

Опять многоголосое «ура», а полковник Буслаев продолжил:

— Командование полка обращается к вам с просьбой: за оставшиеся почти три месяца максимально передать молодым свои знания и умение работать с техникой. Вы прекрасно понимаете, на кого вы оставляете полк, а потому постарайтесь сделать так, чтобы не было стыдно ни нам, ни вам. Еще одна инспекторская проверка с вашим участием поможет этому, а затем — торжественные проводы.

Прощание с командиром — полковником И.А. Девятко. г. Кировобад. лето 1948 г.

15-го октября, когда окончилась осенняя инспекторская проверка и опять же с отличными результатами, нас, демобилизованных сержантов всей дивизии, построили на плацу. К нам вышел заместитель командира дивизии генерал-майор Таранов и командование всех полков. Проводы были действительно теплыми и неформальными, никто не говорил казенных слов. Всем раздали характеристики, пожелали успехов в жизни и работе «на гражданке» и пригласили на торжественный ужин, организованный в столовой нашего полка. Там, кроме стандартного солдатского ужина, всем налили по кружке красного вина, и столы были буквально заставлены большим количеством самых разных кавказских фруктов.

Вел этот вечер генерал Таранов, оказавшийся очень веселым и общительным человеком. Он рассказал как был в гражданскую войну командиром эскадрона охраны штаба Первой Конной армии. В 49-м был приглашен на празднование 70-летия Сталина, с которым был знаком лично еще с гражданской. Но основной идеей его выступлений за пару часов ужина была примерно такая мысль: «С кем же вы нас оставляете служить? Что мы будем делать, и чем завершится инспекторская проверка весной 51-го?» Все внимательно слушали и казалось, что вдруг наступившая тишина взорвется дружным криком:

— Оставляйте нас на сверхсрочную!

Но этого не произошло. Из всех присутствующих только у меня за плечами было шесть лет службы, у остальных — семь и более.

Почти всю ночь мы не спали: говорили, строили планы своего будущего, рисовали картины предстоящих встреч с родными и любимыми, обменивались адресами и просто сидели, немало взволнованные предстоящими переменами. В редакции у Володи Портнова собрались все его друзья, кто-то принес бутылку хорошего вина, но она так и осталась наполовину недопитой. Накануне Володя получил письмо от Гриши Гиндельмана из Тихорецка с приглашением в гости всех наших полковых, отъезжающих домой.

Утром обошел всех, кого хотелось повидать перед отъездом. Очень тепло расстались с Петром Николаевичем и своими коллегами-оружейниками. Мастерскую и склад передал молодому ефрейтору Саше Климчуку. Рудик Белянкин подарил фотографию и большой красивый японский нож, который я на всякий случай не взял. Трогательным было прощание с семьей погибшего командира полка. Они оставались одинокими в этом, ставшем для них уже чужим, военном городке и дальнейшая судьба их была совершенно неизвестна и непредсказуема.