Бен Макинтайр - Агент Зигзаг. Подлинная военная история Эдди Чапмена, любовника, предателя, героя и шпиона

Подвыпившие гости толпой вывалились на бульвар Распай, и фон Грёнинг, Эдди и большой кожаный чемодан с экипировкой были погружены в ожидавшую машину. «Когда я в последний раз видел начальство у „Лютеции“, они стояли и махали со ступеней главного входа вслед нашей отъезжающей машине».

Утро 29 июня в Кембриджшире выдалось ветреным. На рассвете этого дня, через три недели после вторжения союзников на континент, по Сикс-Майл-Боттом-Роуд шел человек в гражданской одежде, с большим кожаным чемоданом на голове и тихонько ругался себе под нос. Чапмен пребывал в отвратительнейшем расположении духа. За последние двадцать четыре часа его чествовали на торжественном обеде, в него стреляли и, наконец, его выбросили с парашютом с высоты 4 тысячи футов. Затем он заблевал свой парашютный комбинезон и в конце концов ударился головой о жесткую дорогу где-то в Восточной Англии. И вот теперь на него накричала фермерская жена, грозившая спустить на него собак.

Несколькими часами ранее, пожав руку фон Грёнингу на аэродроме Состерберг неподалеку от голландского Утрехта, Чапмен загрузился в немецкий «Юнкерс-88» и затянул на себе ремни парашюта. За штурвалом бомбардировщика сидел парнишка со свежим румяным лицом, — ему, похоже, было около 21 года. Шлихтинг, пилот, в предыдущий раз доставивший его в Англию, кажется, был где-то сбит на своем «невидимом» «фокке-вульфе». Эта новость не внушала оптимизма. Незадолго до полуночи бомбардировщик поднялся в небо, пересек Северное море на высоте всего около 50 футов и полетел вдоль берега, держась подальше от света восходящей луны.

Приблизившись к берегу, самолет тут же попал под огонь истребителей и зенитных батарей. Двигатели взвыли, когда пилот предпринял маневр уклонения, поднявшись по спирали до 4 тысяч футов и вновь резко нырнув вниз. На каждом вираже желудок Чапмена пытался вывернуться наизнанку. А когда в хвосте самолета глухо зарокотал пулемет, его кишки вновь заплясали какой-то дикий танец.

Над зоной высадки Чапмен вывалился из люка в темноту и летел к земле двенадцать ужасных минут, мотаясь под сильными ударами ветра и отчаянно пытаясь удержать огромный чемодан с радиопередатчиком и фотографическим оборудованием. Где-то над Кембриджем, вцепившись в свой объемный багаж, он изверг из себя остатки торжественного обеда в «Лютеции».

Второе приземление Эдди оказалось еще хуже, чем предыдущее. Отчаянно болтаясь на ветру, он едва избежал встречи с забором и тут же врезался в сельскую дорогу между Кембриджем и Ньюмаркетом. От удара он потерял сознание. Пролежав без движения пятнадцать минут, он, шатаясь, поднялся на ноги. Все еще покачиваясь, он отстегнул парашютный ранец, завернул комбинезон, перчатки, наколенники, ремень и саперную лопатку в парашют, бросив сверток под забор. Все еще оглушенный, он постучался в ближайший дом и объяснил открывшей ему женщине, что совершил вынужденную посадку. Едва взглянув на его гражданскую одежду, женщина в ужасе завизжала и захлопнула дверь перед его носом. Чапмен рванул прочь со всей скоростью, на которую были способны его дрожащие ноги, страшась выстрела в спину из дробовика. Да, не на такую встречу он рассчитывал!..

Добравшись до небольшой фермы, он решился попробовать еще раз. На сей раз прием оказался несколько более душевным. Он позвонил в ближайший полицейский участок, дозвонившись до ночного дежурного, который с утомительной тщательностью стал задавать ему стандартные вопросы: имя, место рождения, дата рождения, женат или холост…

Раздраженный Чапмен резко приказал полисмену найти начальника полиции и сообщить о приземлении британского двойного агента. «Не говорите глупости, — ответил полицейский на другом конце провода. — Ложитесь спать».

Чапмен, разозлившись, заорал: «То же самое мне сказали и в прошлый раз! Позвоните в полицейский участок в Уисбеке. Они должны меня помнить».

В конечном итоге сонного Ронни Рида поднял с постели телефонный звонок. «Это Эдди, — сказал знакомый высокий голос. — Я вернулся, и с новым заданием».

Два часа спустя Чапмен вновь был в «лагере 020» и смотрел на свое отражение в сверкающем монокле Оловянного Глаза Стефенса. Двумя неделями ранее «наиболее секретные источники» перехватили радиограмму из Парижа в Берлин, подписанную фон Грёнингом, интересующимся, «возможна ли операция». В подразделении В1А встревожились: если фон Грёнинг вернулся к работе, Зигзаг вполне может вновь переметнуться на сторону противника. Агент, работавший в Париже, докладывал, что видел в «Лютеции» британца, похожего по описанию на Чапмена, — «скользкий тип, настоящий авантюрист».