Максим Шахов - Концентрация смерти

Но тут все вокруг самолета озарилось неестественно ярким светом. И свет этот был безжизненно синим. Раздался леденящий душу грохот, будто небо раздирали пополам невидимые руки. Полыхнула искрами приборная панель. Кабину заволокло противным запахом горелой изоляции.

Прохоров почувствовал, как самолет клюнул носом и, не слушаясь штурвала, пошел вниз. Он до отказа поднял ручку сектора газа, однако ничего не произошло. Оставшиеся «в живых» двигатели продолжали работать неровно, захлебываясь. Пытаться поднять самолет выше при такой скорости было бы безумием, он бы через десяток секунд «завис», а потом рухнул бы вниз. Еще раз в небе полыхнуло. На этот раз свет пришел сзади.

Прохоров отжал от себя штурвал, тот шел туго. Крен на нос усилился. Приборы «умерли», все стрелки упрямо показывали ноль. «Жил» только гироскоп. Линия горизонта на нем поползла вверх. Высотомер не отзывался. Лишь по ощущениям Михаил понимал, что самолет набирает скорость, уходя к земле. Оставалось надеяться, что облачность не такая низкая, чтобы разбиться, не успев начать подъем.

– Ты что делаешь?! – кричал неискушенный в пилотировании Фролов. – Разобьемся!

– Дважды не умирают!

Илья даже попытался схватить руки Михаила, чтобы потянуть штурвал на себя. Прохоров ударил его наотмашь.

– Не лезь!

Илья присмирел и с ужасом смотрел в растрескавшееся лобовое стекло, за которым грязно-молочным туманом клубились густые облака.

– Рано, рано… – уговаривал себя Михаил, сдерживаясь, чтобы не потянуть штурвал на себя, руки у него дрожали от напряжения.

Впервые ему приходилось попадать в такую передрягу. Уж лучше ночной полет в тыл без прикрытия истребителей и без радиосвязи. Теперь ему те рейсы к партизанам казались увеселительной прогулкой.

«Юнкерс» вышел из облаков внезапно. Они просто оборвались. За стеклами, исполосованными струями ливня, мелькнули крыши деревни. Они были совсем близко, казалось, до них можно дотянуться рукой. Фролов даже отпрянул. Прохоров потянул штурвал. Удалось. Скорость оказалась достаточной, чтобы нос самолета пошел вверх. Но происходило это очень медленно.

Транспортник пронесся над лугом, по которому от него бежало обезумевшее стадо коров. Прохоров даже рассмотрел мальчишку-пастуха. Паренек стоял, запрокинув голову, и смотрел вверх. Впереди мутным зеркалом отливало озеро. Самолет прошел над ним, чуть ли не чиркнув шасси по воде, и стал набирать высоту. Прохоров вытер вспотевший разгоряченный лоб рукавом.

– Пока летим, – повернулся он к Илье.

– Думал, нам конец, – бескровными губами прошелестел Фролов.

Михаил слов не услышал, но догадался по движениям рта.

– И я так подумал.

Ливень еще раз хлестнул по стеклам и прекратился. Ветер мгновенно разогнал струи, высушил стекло. Вокруг вновь светило солнце.

«Меняется все, как в калейдоскопе», – подумал Михаил.

– С топливом что? – донесся до него голос Фролова.

– Хрен его знает, – Прохоров кивнул на безжизненную приборную панель.

Даже подсветка не работала. Из щелей поднимались струйки удушливого дыма.

– До линии фронта дотянем? – с надеждой допытывался Илья.

– Не думаю. Мы еще старой границы не пересекли, – Михаил имел в виду границу между СССР и Польшей до 1939 года. – Над Западной Беларусью идем. Где-то в районе Пинска. Место для посадки искать надо.

Уцелевшие двигатели и не собирались входить в штатный режим работы. Самолет трясло так, будто его тащили по разбитой полевой дороге трактором. Прохоров удерживал его на небольшой высоте, высматривая место для посадки, которая не обещала быть легкой.

Пока ничего подходящего не подворачивалось. Внизу тянулась ровная сочная зелень с полусферами ивовых кустов. Прохоров хорошо знал, насколько обманчива эта равнина, под сочной травой таится трясина, в нее не только самолет провалится, но и путник. О том, что внизу болото, свидетельствовали и мелькавшие время от времени пятна воды, так называемые «чертовы окна».

И тут впереди нарисовались две черные черточки. Сомнений не оставалось – истребители.

– Как они могли нас догнать! – изумился Фролов.

– Это другие, – на удивление спокойно ответил Прохоров, посильнее сжимая штурвал. – Аэродромов хватает. Подняли на перехват.

Самолеты сближались. На этот раз немецкие пилоты даже не пытались завязать «диалог», сразу же ударили пулеметы. Трассеры очередей сошлись на «Юнкерсе». Задымил и остановился правый двигатель. Теперь приходилось тянуть на одном – носовом. Да и тот дорабатывал последние минуты.