Мир…
Глубокие чувства волновали демобилизованного старшину Сергея Матыжонка. Не нужно было идти в разведку, ползать, затаиваться, убивать. Ночью уже никто не разбудит его и не произнесет слов, после которых мгновенно улетал сон и в сердце заползала большая тревога.
— Вам пора на исходную позицию.
Теперь можно отдохнуть. На теле двенадцать ранений. Не все осколки вынули фронтовые врачи, сказали: «Потом». Временами немеют и отекают руки, мучают головные боли.
Новосибирск, Красноярск, Иркутск… Вот и Чита. Отсюда уезжала на фронт забайкальская лыжная бригада.
— Как только вернетесь, сделаете на бюро отчет о своей боевой жизни, — сказал секретарь карымского райкома комсомола, провожая на фронт лыжников-комсомольцев.
Есть что доложить районной комсомольской организации коммунисту Сергею Матыжонку. Семьдесят раз ходил он в разведку, двадцать пять «языков» доставил в свой штаб, более тридцати раз действовал в тылу врага, подрывал железнодорожные пути, добывал важные сведения. Огнем из автомата, ножом и гранатами уничтожил сто шестнадцать гитлеровских солдат и офицеров. Сергей везет домой «Памятку разведчика», которую ему выдали на фронте под Ржевом. Когда-то чистые страницы теперь полностью заполнены. Всюду слова: «подтверждено актом», «подтверждаю» и росписи командиров. Шесть раз враги надолго выводили из строя старшину Матыжонка, четыре раны он залечил в санитарных ротах и батальонах своей дивизии, а две раны скрыл от врачей — царапины… Прерывались, но потом снова появлялись на тропах следы разведчика, упрямо шли к логову фашистского зверя.
В памяти старшины всплывали события последнего периода войны. В августе 1944 года он стал командиром взвода разведки. Ужас наводили на врага «зеленые призраки». Под Белостоком разведчики из взвода Сергея Матыжонка вышли в тыл врага и на глазах отступавших гитлеровцев взорвали большой мост. Сотни автомашин, танков и орудий достались нашим войскам. У офицера, схваченного под городом Остроленка, оказался секретный приказ немецкого фельдмаршала Моделя. На землю фашистской Германии старшина Матыжонок вступил в ноябре 1944 года. В первом же боевом поиске за рекой Наревом он снова был тяжело ранен. И все-таки «язык» — немецкий телефонист-корректировщик — был перевезен на лодке через реку и доставлен в штаб. Врачи предполагали, наверное, что уже не вернется в строй старшина. Его эвакуировали глубоко в тыл, на станцию Реутово Московской области. Но не считал разведчик, что уже отвоевал. В конце марта 1945 года выписался Сергей из госпиталя и снова выехал на фронт. Вот последние записи в военном билете старшины: «304-я отдельная разведрота 343-й Кенигсбергской стрелковой дивизии. Командир взвода разведки. 8 апреля 1945 года ранен в правую руку. 1 сентября 1945 года демобилизован».
8 апреля 1945 года… В этот день Сергей выполнил последнее боевое задание: вышел со своим взводом в тыл яростно огрызавшихся немецко-фашистских войск, блокировал кенигсбергское управление тайной полиции и до подхода наших танков не выпустил из здания ни одного гестаповца.
За участие в штурме Кенигсберга двадцатидвухлетний старшина был награжден третьим орденом Красного Знамени. Его вручили, когда Сергей выздоровел после двенадцатого ранения, — в середине мая 1945 года. Кругом было тихо. Война закончилась. А в середине июня старшину Матыжонка вызвали в Москву для участия в параде Победы. Многих боевых друзей встретил он на улицах столицы в памятный день 24 июня 1945 года. Командир колонны все время беспокоился, как бы не подвел его высокий худощавый человек, припадавший на правую ногу, — он был ассистентом у знамени гвардейской воинской части. Но старшина, с шестью боевыми орденами на кителе, на вид совсем еще юный, немного растерянный — таким он запечатлен на кадрах кинофильма «Парад Победы», — четко прошел мимо Мавзолея Владимира Ильича Ленина.
А поезд идет и идет, приближаясь к Карымской.
За окном вагона блеснула светлая полоса реки. Ингода!' Сергей вспомнил короткие летние ночи, веселые костры, друзей мальчишек. Многие из них уже никогда не придут с удочками на берега реки, заросшие душистой черемухой…
Сергея никто не встречал. Матери не было в живых, а отца не стал Сергей тревожить телеграммами: хотелось явиться домой нежданно-негаданно. Сошел демобилизованный старшина с подножки вагона и услышал знакомые звуки:
Читать дальше