Иван Куц - Годы в седле

Укрывшиеся за дувалом басмачи открыли пальбу. Как подкошенный рухнул Иван Хренов. Ролич, Рахимов и еще несколько человек метнули гранаты. Подоспел с пулеметом Федоров. Басмачей сбили с занятых позиций и погнали дальше...

Остаток дня прошел спокойно. Но с наступлением темноты противник снова совершил ряд наскоков. Все они были отбиты.

С рассветом бой возобновился. Наученные горьким опытом, мы убрали все, что могло помешать стрельбе, обеспечили некоторую свободу маневра «бронепоезду». Неприятелю так и не удалось прорваться сквозь наш огневой щит.

Мадаминбек отвел свои банды в окрестные кишлаки.

3 апреля один из наших «бронепоездов» получил задачу прикрыть ремонтно-восстановительные работы на железнодорожных путях. Верстах в восьми от Намангана он натолкнулся на сильное сопротивление басмачей. Гуща выслал на подмогу второй такой же поезд с ротой пехоты. Но и противник подтянул свежие силы. Тогда выступили весь самаркандский отряд и еще подразделение наманганцев. Совместными усилиями басмачей оттеснили к Чартаку.

Здесь опять произошла задержка. Взвод Пархоменко напоролся на хорошо подготовленную к обороне отдельную усадьбу.

Бой затих, только когда медно-красный солнечный диск провалился за горизонт. В саду при мечети возле походной кухни захлопотал Бела Фаркаш. В расположении противника загнусавили муэдзины.

Но утром 4-го числа все возобновилось снова. Бандиты опять поднялись в атаку. Их встретили орудийными и винтовочными залпами, пулеметными очередями. Хорошо организованный огонь нанес атакующим большой урон. Их натиск резко ослаб. Почувствовав это, В. С. Гуща ввел в действие конницу и приказал Заблоцкому, принявшему командование над обеими сотнями, не таиться по лощинам, не маскироваться.

— Пускай разбойники знают, что наша кавалерия заходит им в тыл, и настраиваются на отход, — пояснил Василий Степанович. — Окружить их и уничтожить мы все равно не сможем: сил маловато.

Мадаминбек выставил против Заблоцкого заслон. Но наши подразделения опрокинули его и ворвались в Чартак. Басмачи направились через линию железной дороги на Охча и Сары-Курган. Однако там их встретил кокандский отряд под командованием Д. Е. Коновалова и интернационалисты Э. Ф. Кужело.

Совместными усилиями нам удалось 12 апреля окружить банду Мадаминбека. Около пяти часов длился упорный бой. Басмачи потеряли более ста человек убитыми. Остальным удалось вырваться из кольца и уйти в горы.

Между главарями начались раздоры. Курбаши [9] Курбаши — главарь басмаческой банды. Хал-Ходжа обвинял Мадаминбека в том, что он слепо доверился Осипову и пошел на рискованную операцию под Наманганом. Да и многие басмачи не доверяли Осипову, не без резона считая, что человек, изменивший одним, может предать и других.

Опасаясь за свою голову, Осипов решил бежать в Бухару. За ними увязался было разведывательный разъезд нашей сотни. Но на перевале Чаткал-Даван начавшийся буран заставил прекратить погоню.

Разведчики доставили в штаб отряда трех белогвардейцев, подобранных на тропе. Один из них, раненный в бедро офицер, показал на допросе, что путь Осипова лежит через высокогорную Матчинскую волость. Об этом мы телеграфировали в Самарканд. Туда же с первым эшелоном были направлены обе наши конные сотни. Однако мы запоздали...

Меня опять вызвали в Самаркандский обком партии. Новый председатель обкома Григорий Павлович Константинопольский вручил направление на учебу в Ташкентскую школу военных инструкторов.

Учиться пришлось недолго. Поступил в апреле, а уже в сентябре 1919 года батальон «ленинских юнкеров» послали на Актюбинский фронт против колчаковцев.

В октябре вернулись в Ташкент. Выпуск школы состоялся в канун 2-й годовщины Великого Октября. Я получил назначение в Самарканд и стал командовать отдельной конной сотней. Той самой, в которой служил прежде.

Пока я учился, она побывала на Закаспийском фронте. В боях с белогвардейцами и английскими интервентами некоторые мои товарищи погибли. Часть бойцов перешла в разведку 1-го Туркестанского стрелкового полка.

В начале 1920 года сотня вошла в состав конного дивизиона Самаркандского особого пограничного полка и стала именоваться эскадроном.

16 февраля я со своим подразделением отправился в Пенджикент. Там мне подчинили команду разведчиков, и вместе с ней мы перешли в кишлак Иоры, расположенный у входа в Зеравшанское ущелье. Надо было ждать, пока в горах прекратятся снежные бураны, и исподволь готовиться к экспедиции в Матчинскую волость.