Олег Хандусь Полковник всегда найдется

Вершина все более отдалялась от соседних склонов и погружалась в неведомое пространство, будто крохотная планета. Ночные огни располагались не только вверху и по краям округлой вершины, но и даже, казалось, под нею. Звезды эти, совсем юные звезды, вспыхивали одна за другой, насыщая прозрачное черное небо; и вершина будто бы уплывала. Так что четверо усталых солдат взошли на нее с чувством опаздывающих на рейс пассажиров.

Сержант прошел к тому месту, откуда давал сигнал ракетой, и сбросил с себя пулемет. Подтянулся Бабаев с катушкой и телефонным проводом. Таракан скрылся в первом же углублении. Расул бросил коробку и сел на песок.

— Оставь это здесь, — обратился Семенов к Бабаеву, снимая из-за спины телефон. — Бери пулемет и тащи его вон к той яме — там будет укрытие, — он указал на дальнее углубление по правую руку. — Расул!..

— Я м-маму твою!.. — ответил Расул.

Он сидел на бугре, стягивал со стоном ботинок. Сержант вспомнил, что Расула мучил грибок, как бы сдирая до мяса кожу ступни и выворачивая трубочкой ноготь большого пальца.

— Расул! Слышишь, нет? — повторил Семенов. — Подойди сюда!

— Щас!

Сержант откинул крышку телефонного аппарата, подсоединил провод. Крутанул ручку динамо.

— Алё, Володька?- спросил он связиста. — Где Скворец? — Семенов слушал, глядя, как из дальнего углубления поднялась и приблизилась, пошатываясь, тощая тень. — В общем, передай ему, что мы здесь... Все нормально. — Сержант положил трубку и взглянул на стоявшего перед ним Таракана.

— Дай лопатка... Я окопаться буду.

— Где ты окапываться будешь?

— Там вон, — покачнулся Иса.

— Не там теперь надо копать, а вон где!.. — Сержант указал в сторону, противоположную той, куда Бабаев потащил пулемет. — Там будет второе укрытие... Расул, дай лопатку ему.

Расул отстегнул от ремня лопатку и воткнул ее в песок у ног Таракана.

— На, бери!

— Чо, нормально подать не можешь?! — простонал обиженно Таракан.

Он согнулся и взял лопатку. Побрел с нею в ту сторону, куда ему указали. Семенов посмотрел на босые ноги Расула.

— Так и будешь ходить?

— А что, нельзя, что ли?!

— А если ногу наколешь или споткнешься?

— Обо что?

— Да мало ли. — Сержант осмотрелся. — А где Бабаев?- Он поднялся и крикнул: — Бабаев!

— Я! — послышалось из темноты,

— Ты что там, спишь, что ли?

— Не, ща-ас! — Бабаев поднялся из углубления, затягивая на поясе ремешок.

— Сюда иди! — крикнул Семенов. — Бегом!

Бабаев тут же появился перед сержантом, застегивая ремень и расправляя под ним полы своей куртки.

— Ты что там делал? — спросил Семенов.

— Так, — замялся Бабаев.

— Разрешение надо спрашивать, — злобно вставил Расул.

— Вот будешь сам углублять и ровнять то укрытие. Понял, нет? — Сержант приподнялся и достал из кармана штанов сигареты. — А сейчас бери лопатку и копай здесь.

— Здесь прямо? — спросил Бабаев.

— Да, здесь будет командирский окоп. — Семенов повернулся к Расулу. — Вот смотри: сделаем два укрытия — по левую и по правую стороны, чтобы держать под контролем все подступы. Там будут стоять по одному человеку. И вот здесь, в центре, будет окоп. Отсюда видно, если что, и того, и другого... Установим здесь телефон, все дела... Ну что, как ты думаешь?

Расул сплюнул.

— Мне все равно; ты — начальник...

— Хотя сейчас они вряд ли сунутся. Пока мы здесь разговариваем, мелькаем... Но под утро, мне кажется, будет весело...

Сбоку затрещал телефон. Сержант поднял трубку и услышал голос прапорщика Скворцова:

«Семенов, ты? Ну как вы там... В общем, слушай, меня внимательно. Час назад совершено нападение на пехотную роту. Их обстреляли там с гор...»

Сержант ответил, что знает об этом.

«Действия мятежников активизировались. Ваша задача — не допустить их до огневой и, конечно, самим остаться в живых... Сережа, — голос Скворцова смягчился,- я знаю тебя... Ты — парень толковый... Я тебя прошу, не приказываю... Чтобы все было нормально... Ты меня слышишь? Я отвечаю за вас!»

— Понял, товарищ прапорщик, — ответил Семенов и сам ужаснулся тому, как быстро он забыл все обиды, понесенные им от Скворцова.

Он не знал, почему так случилось, но в нем сейчас действительно не было зла. Но и покоя не было. И даже то, нечто большее, что он чувствовал всегда у черты неминуемого, что не раз спасало его, теперь вот развалилось в нем и ослабло. Сержанту стало вдруг страшно. Его охватил непонятный озноб, будто дружный бой барабанов послышался издали. Темень надвинулась беззубой Тараканьей улыбкой, дохнула отвратительным холодом смерти... Семенов воткнулся лицом в ладони: план! Это план! Все это смерть!