Виктор Бычков - Вишенки в огне

Следом за ним потянулись и другие лошади, привыкшие следовать за вожаком. На удивление, немцы не стали преследовать их, даже не сделали попытки отбить караван. Лишь над лесом вновь зависли три красные ракеты.

Отстреливаясь, партизаны отходили за лесопилку. Почувствовав свободу, кони снова приникли к кустам. А Васька с Ильёй уводили всё дальше и дальше пленённую лошадь, пока не скрылись с ней на Матрёниным носу, так называют жители Руни длинный, узкий, уходящий далеко в болото мыс.

– Неужели оторвались? – разведчики остановились вначале мыса, с недоумением прислушиваясь к неожиданно наступившей тишине.

– Странно.

– Тихо! – потребовал командир.

Все замерли, и вдруг отчётливо услышали таканье мотоциклов, что стремительно приближалось со стороны Борков.

– Во – о – от оно что, – взволнованно произнёс Бокач. – Это подкрепление фрицам. Быстро же они, сволочи. Что делать будем, командир?

Сразу Кольцов ничего не ответил. Ещё с мгновение сидел на корточках, прижавшись к сосне, молчал. А что было говорить? Минут пять, и немцы будут здесь. Сколько их? Неведомо, но уж в любом случае больше, чем партизан, чем горсточка разведчиков. Хорошо, если они не станут преследовать, ограничатся, смирятся с потерей одной лошади с грузом. А если увяжутся, решатся на погоню, преследование, тогда что?

В подтверждение мыслей командира, Вася Бокач вскинул винтовку, выстрелил куда-то в лес.

– Немцы!

Володя и сам заметил их: цепью, осторожно, от дерева к дереву немецкие солдаты прочёсывали местность за лесопилкой, шли следом за партизанами, не упуская их из вида, охватывая разведчиков, хотя в открытый бой и не вступали. Быстрее всего, это была охрана каравана. Мотоциклы ещё не успели доехать, но их звуки уже раздавались достаточно близко, на подходе.

– Принимаешь командование на себя, – Кольцов, Бокач и ещё двое разведчиков бежали к мысу, и потому Володя команды отдавал на ходу. – Распредели груз, что на лошади, между разведчиками, и уходите к нашим. А задержу немцев. Попытаюсь задержать, – тут же поправил себя, тяжело дыша.

– Нет, командир! Ты не прав, – Василий остановился, ухватил за грудь товарища. – Я останусь! И не спорь! Кроме тебя никто хорошо дорогу к нашим не знаем. Утопнем все. Веди сам, Вовка, а я прикрою, поиграюсь с ними в кошки-мышки. Только автомат мне свой оставь.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, не произнеся и слова, потом Кольцов снял с себя автомат, подсумок с двумя снаряжёнными магазинами, достал из кармана гранату, передал Бокачу. Ещё двое разведчиков протянули Васе по гранате. Тот принял всё, растолкал по карманам, повесил автомат на шею, закрепил подсумок с магазинами на ремне.

– Спасибо, ребята. Уходите!

– Вася?! – Володя остановился, обернулся к другу. – Дай знак, и я вернусь за тобой. А не то – жди меня завтра по полудни здесь же, вот на этом месте! – Кольцов похлопал по старой сосне, что росла рядом, где стояли разведчики. – Понял? Вот здесь! У сосны!

– Понял! До встречи! – Бокач, пригнувшись, бросился на звуки мотоциклов, что, казалось, уже заполнили все окрестности в районе старой колхозной лесопилки.

Начавшаяся стрельба смещалась куда-то в сторону Руни, всё дальше и дальше от Матрёниного носа. Несколько раз долетали до партизан взрывы гранат.

Володя с разведчиками догнали младшего брата, Илью Сёмкина с лошадью уже на краю мыса: дальше – топь, болото.

– Быстро снимайте груз! – приказал подчинённым, а сам прислушивался ко всё удаляющей стрельбе на краю леса, от нетерпения пританцовывая. – Быстрее, быстрее!

– Всё, командир, – доложил Илья, когда груз уже был снят и распредёлён среди разведчиков.

– Нет, ещё не всё, – с этими словами Кольцов взял коня под уздцы, достал пистолет, приставил в ухо битюгу.

Раздался приглушенный сыростью и лесом выстрел, и лошадь пала со всех четырёх.

– Быстро разделываем тушу, берём каждый по куску как поднять, и уходим, – приказал резко, зло подчинённым, приказом ответил на их недоумённые взгляды.

К тому времени, когда партизаны загрузились кониной, сделали первые шаги в сторону болота, стрельбы уже не было слышно. В лесу стояла тишина, осенний ветер шумел вершинами деревьев, даже чавканье болотной жижи под ногами разведчиков, их тяжёлое дыхание не нарушали её, а скорее дополняли тишину, делали вязкой, липкой, тяжёлой, больно бьющей по нервам.

Вооружённые слегами, партизаны входили в болото, то и дело погружаясь почти по пояс в холодную, тёмную грязь. Шли молча за командиром, доверившись ему, полагаясь на него, в который уж раз вложив в его руки свои судьбы.