П. Полян - Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне - Воспоминания и документы

По дороге, проходя через одно село, нам устроили привал возле развалин церкви. В развалинах мы обнаружили громадную кучу очищенной кукурузы. Все кинулись набирать ее, кто во что мог. Мы обрадовались, что появилась возможность хотя бы на некоторое время поддержать свои силы. И всю дорогу мы жевали набранную кукурузу.

В Никитовке нас поместили в лагерь, ничем не отличающийся от того, где мы находились до этого. На следующий день прямо с утра мы попытались опять жевать кукурузу, но не тут-то было. Две недели мы питались только лагерной похлебкой, и жевательный аппарат очень ослаб. Невозможно было ее жевать, так как наступала сильная нестерпимая боль, создавалось ощущение, что во рту сплошной нарыв. Пришлось искать другой способ использования кукурузы. Мы искали любые твердые предметы, в т. ч. и камни, лишь бы можно было ими дробить «зерно жизни». Уже раздробленное зерно, держа некоторое время во рту и смачивая его слюной, мы просто заглатывали, лишь бы оно попало в желудок. В этом лагере кормили так же плохо.

Дней через 8-10 нас погрузили в товарные вагоны и отправили в лагерь военопленных в город Константиновку. В этом лагере похлебку давали нам 2 раза в день, но по качеству она особенно не отличалась от прежних. На кухне работали не немцы, а местные украинцы, а возможно и русские, которые наверняка все питательные добавки, которые должны были попасть в котел, несли к себе домой. Мы уже успели насмотреться, сколько людей в этих лагерях умерли от дистрофии и от постоянного недоедания. В основном это были люди старшего возраста, более слабые здоровьем. Надо было что-то предпринимать, чтобы уйти от этого кошмара. Чашу терпения переполнил один случай, который заставил нас ускорить принятие какого-то решения.

Дело было так. К лагерю на грузовой машине подвезли, наверное, уже издыхающую лошадь. Из лагеря набрали человек 20, чтобы ее сгрузить и приволочь в лагерь. Все 20 человек обступили эту лошадь со всех сторон, после чего, поддерживая ее, чтобы она не упала, и подталкивая, заволокли ее в лагерь на открытое место. Под командой лагерного повара ее тут же зарезали, начали разделывать и отправлять мясо на кухню. Голодные люди набросились на то, что осталось на земле. Они подбирали даже песок, пропитанный кровью и перемешанный с лошадиной шерстью, и все то, что не забрали на кухню. Это была удручающая картина.

Что делать дальше, как быть? Перспектива умереть медленной смертью, каждый день теряя последние силы, ни меня, ни Михаила не устраивала. (Тимофей незадолго до этого от нас откололся, может, пошел искать свое счастье самостоятельно). Поэтому мы с Михаилом приняли решение: при первой возможности, если будут куда-нибудь набирать группу на работу, мы должны к ней примкнуть, чтобы вырваться из лагеря. Мы расположились поближе к воротам, чтобы успеть пристроиться к очередной группе, когда бы ее ни набирали.

Так совпало, что ровно через месяц после моего пленения в лагере прозвучала команда о наборе группы в количестве 100 человек. Не спрашивая, куда и на какую работу набирают, мы вдвоем кинулись к воротам и пристроились к колонне. От желающих не было отбоя, все понимали, что любая работа – это спасение жизни. Немцы не могут голодных заставлять работать, а значит – хоть как-то, но будут кормить. А это значит, что можно еще остаться в живых.

Но, несмотря на всю нашу предусмотрительность, мы с Михаилом оказались в последней шеренге и думали только о том, чтобы при подсчете не оказаться лишними. Начали, отсчитывая, выводить людей за ворота лагеря, и наша шеренга попала в число «счастливчиков». Нас построили в колонну и повели. Не помню, как долго мы шли, но привели нас на окраину одного села, где стоял большой свинарник, который теперь должен был стать нашей «гостиницей», где теперь мы, а не свиньи будем проживать. Полы в свинарнике были застелены свежей соломой, а недалеко от свинарника стоял небольшой навес, под которым несколько женщин возились у печи.

Одно то, что у нас над головой появилась крыша и что мы будем спать теперь не на голой земле, казалось для нас роскошью. После того как мы разместились в своем новом жилище, нас позвали на обед, и впервые за прошедший месяц мы ели затирку из пшеничной муки. Нам объяснили, что пригнали нас сюда на уборку урожая. Мы были на какое-то время спасены от голода.

Из числа пригнанных отобрали тех, кто может работать с косой. Я работал на увязке снопов и укладке их в стога. При работе на уборке у нас не было охраны из немцев. За нами смотрели деревенские полицаи. Мы себя чувствовали свободно и, идя после работы в свое общежитие, по пути заглядывали на соседние поля, выкапывали по нескольку корнеплодов сахарной свеклы и, придя в общежитие, сначала ужинали, а затем принимались печь сахарную свеклу и жарить пшеницу. Так что на какое-то время мы забыли о голоде.