Ион Деген - Рассказы и стихи (Публикации 2011 – 2013 годов)

Уже второй день Голда читала страшные документы, собранные Василием Гроссманом и Ильей Эренбургом в "Черную книгу", документы об уничтожении евреев немцами и их пособниками. И вдруг сейчас Голда прочла о том, чему она, пятилетняя девочка, была свидетелем в тот страшный ноябрьский день.

Как мог появиться этот документ? В ту пору, когда авторы "Черной книги" получили его, она еще была ребенком. Только в 1959 году она рассказала об этом Саше, а до этого ни слова не было произнесено ею о подлом убийстве.

Отец уничтожил всех свидетелей - повитуху, двух полицаев, кузнеца. Да, но кузнеца он убил уже после того, как была создана "Черная книга". Кузнец?

Какое это имеет значение?

Описано страшное преступление. Нет, преступление - это не имя дьявольскому убийству, совершенному ее отцом. А разве мать не причастна к этому? Почему они не понесли наказания?

Голда не заметила, как вошел Саша. Он любил неслышно отворить дверь, подкрасться к ней и неожиданно обнять. Голда ругала его за это мальчишество, но он оставался неисправимым. Только сейчас, увидев лежавшую перед ней книгу, он почувствовал неуместность своего поведения. Он тихо поцеловал ее и закрыл книгу. Голда с удивлением посмотрела на мужа.

- Ты читал?

Он утвердительно качнул головой.

- Когда?

- Примерно полгода тому назад.

- Почему же ты мне не сказал?

- Зачем?

Голда не могла ответить на этот вопрос.

- Жаль, что наши дети не читают по-русски.

- "Черная книга" переведена на иврит. Сыновья прочли ее. Даже Шай.

- Прочли? И я об этом ничего не знала?

Саша медленно вышагивал по кабинету, наклонив голову, словно считал плитки пола.

Голда видела, что он никак не решается рассказать ей что-то. В течение двадцати шести лет их совместной жизни Саша ничего не утаивал от нее. В чем же дело? Но торопить его она не хотела.

- Помнишь, за год до нашего отъезда, в воскресение, я пошел с детьми в зоопарк. Когда мы вернулись домой, ты увидела на щеке у Иосифа кровоподтек.

Я сказал, что Иосиф упал с карусели. Самое удивительное в этой истории - четырехлетний Яков не подвел меня, сказавшего неправду.

Саша продолжал вышагивать, словно на ходу рассказ о событиях шестнадцатилетней давности терял часть своего злополучия.

- Мы как раз покинули площадку молодняка и сели на скамейку в тихой аллее. Я собирался дать детям бутерброды.

Я думаю, что это была неслучайная встреча. Твоего брата, - помнишь? - я однажды увидел со спины. Сейчас я его узнал. Я сразу догадался, что рядом с ним отец. У него на пиджаке была планка - ордена и медали - и среди них я заметил ленточку медали "Партизану Отечественной войны". Оба они были изрядно выпивши.

Они остановились возле нашей скамейки. "Жыдивське симья!" - изрыгнул из себя старший и ударил Иосифа по щеке. Я сразу вскочил. Молодой замахнулся на меня, но тут же повалился на землю. Что есть силы я ударил его коленом в пах, а когда он согнулся пополам, тем же коленом я расквасил его лицо. Все произошло так быстро, что редкие прохожие даже не оглянулись. Старший бросился на меня. Тем же приемом я уложил его на траву. Иосиф держался за щеку и молчал. Яков плакал навзрыд. Это завело меня еще больше.

Несколько раз носком туфля я ударил в пах одного и другого. Их дикий крик, по-видимому, был принят за рычание зверей, и никто не обратил на него внимания. Если у молодого к тому времени еще не было потомства, то я ручаюсь, что у него уже никогда не будет. Я подошел к старшему. Он лежал на траве, схватившись двумя руками за пах. Я убедился в том, что он уже в состоянии понимать мои слова и популярно объяснил ему следующее: мол, мы пощадили его, пока пощадили, но все официально заверенные свидетельские показания хранятся в надежном месте; на сей раз история с кузнецом не повторится; если кто-нибудь из нашей семьи увидит или услышит представителей бандитского кодла, документы в нескольких экземплярах появятся во всех надлежащих учреждениях.

Он воспринял мои слова как еще один удар носком в пах. Я понял, что угроза дошла до его сознания.

Возле фонтана я отмыл кровь на коленях брюк. Затем (возможно, я действовал импульсивно, но жизнь подтвердила мою правоту) я рассказал Иосифу, кто этот негодяй и что он совершил. Я попросил его хранить этот рассказ в тайне даже от тебя.

Яков вдруг перестал плакать. Сперва я не придал этому значения. Я считал, что четырехлетний ребенок не в состоянии понять того, что я рассказал Иосифу. Каково же было мое удивление, когда Яков сказал, что он все понял и будет хранить тайну не хуже Иосифа.