Ион Деген - Рассказы и стихи (Публикации 2011 – 2013 годов)

Я позвал жену. Может быть, она объяснит мне, почему в этой, казалось бы, серой, одноцветной неопределённости такая невероятная красота. В отличие от меня, жена профессионал, специалист, архитектор. Она отлично рисует. Жена, точно так же очарованная увиденным, объяснила, что рассвет в горах действительно зрелище обычно очень красивое.

Без этого объяснения знал, как выглядят рассветы в горах. Но это сияние никакого отношения к рассвету в горах не имело. Я видел изумительные рассветы в горах Кавказа и на Карпатах. А уже сейчас могу подтвердить своё возражение тем, что видел рассветы в швейцарских и австрийских Альпах. И на Кордильерах от самой Аризоны до Айдахо и штата Вашингтон. И дальше на север в Канаде, в Британской Колумбии. Я видел рассветы на Гималаях, когда солнце осторожно освещает вершину Джомолунгмы, а затем – вершины соседних восьмитысячников. Да, всё это восторгает, всё это будит потоки, водопады положительных эмоций. Да, очень красива Земля! Краски, освещение, которое вправе назвать иллюминацией. Волшебные немыслимые формы. Да, всё это грандиозно. Но нигде, никогда больше я не видел такого сияния, впервые увиденного в то ноябрьское утро. Нигде больше не видел того сияния, которое обняло северо-западную окраину Иерусалима и оттуда излилось на меня.

Чему подобно это сияние? Не знаю. Северного сияния не видел даже тогда, когда мы были в Анкоридже. Не повезло. Аляска не пожелала подарить нам эту специфическую красоту. Зато однажды повезло увидеть совершено потрясающее зрелище. Во время подлёта к Бангкоку, в котором нас встретил тропический ливень, мы увидели яркую радугу в форме огромного идеально правильного кольца. И наш самолёт влетел в центр этой радуги. Здорово! Но никакого отношения эта красота не имеет к сиянию над Иерусалимом.

Очаровавший и заинтриговавший меня свет не остановил часов… Время шло. Надо было начинать нормальную жизнь новых израильтян.

Мевасерет-Цион оказался поселением средних размеров, состоящим из нескольких улиц. Население – только новые репатрианты из Англии, Аргентины, Румынии, Советского Союза, Соединенных Штатов и Южной Африки. На первом этаже нашего особняка семья из Харькова. Напротив, через дорогу москвичи. По соседству аргентинцы. В продуктовый магазин, расположенный в центре посёлка рядом с канцелярией, они к моему удивлению ехали на автомобиле. Я измерил расстояние от их дома до магазина. Сто сорок восемь метров. Шестьдесят шесть пар моих шагов это точно сто метров. Ещё с войны у меня были и другие необычные и необходимые «инструменты» измерения. Например, расстояние между концами предельно разведенных большого и среднего пальцев кисти – двадцать один сантиметр. Точное определение длины и углов на глаз очень помогало мне во время работы. Разумеется, я контролировал себя сантиметровой лентой и угломером.

В канцелярии с единственным на всё поселение телефоном работали милые религиозные девушки, заменяя этим военную службу. Их общение с посетителями, как с глухонемыми, учитывая знание посетителями иврита, вполне можно было назвать не просто служением, а подвигом.

В это утро в ульпане началось обучение ивриту. Нашу семью определили в начальную группу. Но на следующий день сына перевели в продвинутую. А ещё через два дня, в высшую, в которой учились приехавшие в Израиль с некоторым знанием иврита. В те же дни сын позвонил в институт Вайцмана профессору-физику. Беседовали по-английски. Сын сказал, что в Киеве рекомендовали обратиться именно к нему по поводу поступления в докторантуру.

– Хорошо, – ответил профессор. Ты в ульпане? Хорошо. Учи иврит. Позвони мне, когда уже будешь в состоянии как-то общаться на иврите.

Ровно через два месяца я присутствовал в канцелярии, когда сын снова позвонил профессору. На сей раз говорили на иврите. Сын напомнил о себе.

– Хорошо, передай ему, что я помню. Я же сказал, когда он начнёт общаться на иврите, пусть позвонит

– Простите, профессор. Мне не надо передавать. Это именно я вам звонил.

– Ну, юноша, тебе не стыдно меня разыгрывать?

– Я не разыгрываю. Когда можно к вам приехать?

Судя по удивлённой реакции религиозных девушек, их восторженному комментарию – «Поток!», можно было понять, что беседа прошла успешно.

К сожалению, иврит жены и мой не был таким продвинутым и совершенным. Учительницей в нашей группу была молодая милая Мири. Добрая, доброжелательная и добросовестная. В течение пяти часов ни слова не на иврите. В группе я был самым старым. Мне шёл пятьдесят третий год. Религиозный хирург из Лондона был намного моложе меня. Его религиозная жена вызывала некоторое удивление. Юбка у неё, как обычно только у предельно религиозных женщин, была действительно до самых лодыжек. Но необычный разрез на боку доходил до того самого места, где начинается бедро. Привыкший ставить диагнозы и любящий точные формулировки, я сказал жене: «Эксгибиционизм». Вскоре супруг стал приходить на занятия без сопровождения. Возможно, супругу обидело то, что мужчины почему-то внимательно смотрят на Мири, а не на её полностью обнажённое бедро.