Йохан Бреннеке - Крейсер-призрак HK-33. Боевые операции немецкого ВМФ в Индийском океане

— Нам следует придумать для тебя специальную нашивку, Эмей, — сказал Крюдер. — Что ты думаешь о переплетенных поросячьих хвостах, окруженных лавровым венком?

Шнееклот не всегда понимал шутки капитана, но не сомневался в его хорошем отношении, и в течение долгого времени неофициальный судовой свинарь был одним из самых преданных людей Крюдера. В дополнение к этому, очевидный интерес, проявляемый Крюдером к его четвероногим питомцам, дал ему некий особый статус на борту «Пингвина». С его «связями» считались все, даже старшины.

Как-то раз в полдень на горизонте был замечен дым. Это было впервые за много дней. Прозвучал сигнал тревоги, и люди заняли места по боевому расписанию. Крюдер вывел «Пингвин» на удобную позицию и стал ждать, пока незнакомец приблизится. Вскоре стало ясно, что это японский сухогруз, а еще через некоторое время старший помощник идентифицировал его как «Гавайи-мару». Судно, очевидно, шло в Буэнос-Айрес, и Крюдер дал ему уйти.

А тем временем на борту произошла небольшая трагедия. Лейтенант Габе описал ее в своем дневнике следующим образом:

«Я выпустил Макса и Морица из клетки, чтобы они немного полетали, и как раз в это время зашел Рихе с Джимом, одной из наших собак. Все было нормально. Мориц находился вне пределов досягаемости, но Макс сел на краешек цветочного горшка, должно быть, хотел поклевать листики. И в этот момент Джим бросился на него. Я уже думал, что Максу пришел конец, но оказалось, что конец пришел только его хвосту. Теперь он летает с голым задом, а во всем остальном вроде бы нормально себя чувствует. Только больше не поет. Обиделся, наверное. Какой стыд!»

Крюдер сообщил команде, что, хотя у людей нет возможности отправлять или получать письма из дому, их домочадцы не пребывают в неведении о судьбе моряков. Командование поддерживает с ними регулярную связь. Конечно, речь идет только о коротких сообщениях без каких бы то ни было подробностей: ваш муж, отец, сын находится в добром здравии, но пока не может сам написать или приехать.

Это было очень уместное объявление. Во время войны людям свойственно тревожиться о своих близких, поэтому сообщение капитана было воспринято с радостью и благодарностью. Теперь никому не надо было думать о том, что его родственники волнуются о нем зря.

«Пингвин» прошел сороковую параллель и продолжил движение на юг. Юг для жителей Северного полушария обычно означает тепло, но далеко не всегда. Начиналась зима. В старые времена моряки прозвали эти широты «ревущие сороковые», и люди, которым довелось испытать на себе всю ярость здешней непогоды, неизменно находили это название очень подходящим. Команда «Пингвина» тоже не видела повода оспаривать мнение своих предшественников.

Как раз в это время лейтенант Левит начал жаловаться на сильные боли в боку. Доктору Хассельману не потребовалось много времени, чтобы диагностировать аппендицит. Хуже всего было то, что нельзя было терять время — аппендикс грозил вот-вот лопнуть. Корабельный хирург доктор Венцель отправился на мостик, чтобы узнать, сможет ли Крюдер изменить курс и повести судно так, чтобы качка была меньше.

— Когда будете готовы к операции, дайте мне знать, — сразу сказал Крюдер.

«Мы едва могли держаться на ногах в операционной, — записал доктор Хассельман в своем дневнике. — Все время, пока я работал, один из санитаров сидел позади и прижимал меня к операционному столу. Доктор Венцель ассистировал, а другой санитар выполнял функции анестезиолога. Все инструменты приходилось держать в руках — положить что-нибудь на стол было невозможно. С особенной осторожностью следовало пользоваться скальпелем, ведь он мог выскользнуть из рук в самый неподходящий момент. Хотя в операционной было прохладно, пот тек с меня ручьем».

Но все хорошо, что хорошо кончается. Аппендикс был вырезан, и очень скоро Левит снова был на ногах.

Шторм завывал, словно стая разъяренных хищников. Волны вздымались над бортом и с грохотом обрушивались на палубу, ударялись о надстройку и рассыпались мириадами пенных брызг. Причем перемен к лучшему ждать не приходилось, даже наоборот, шторм еще не достиг своей высшей точки. Создавалось впечатление, что с цепи сорвался огромный зверь и теперь буйствовал и крушил все на своем пути.

Все время, пока продолжался шторм, Крюдер провел на мостике, но он был спокоен и собран, как всегда. Лейтенант Ролль передал ему очередной метеорологический прогноз. А перед этим боцман Раух доложил о потерях и повреждениях на борту: один человек получил ранение. Далее он, боцман, посоветовал Шнееклоту покинуть свинарник. Он именно так и сказал: «посоветовал», а вовсе не «приказал», и Крюдер усмехнулся.