Владимир Алеников: Звезда упала

Собственно, это и понятно, каждая власть забирала себе всё, что могла, а землю ведь по-прежнему обрабатывали по старинке, деревянными сохами, каждый сам по себе. Только к тридцатому году селяне начали объединяться в колхоз. Причём вначале в него все дружно бросились, аж сто двадцать дворов записалось, а потом по одному стали назад же и выходить, всего лишь восемнадцать и сохранилось.

Разделили они между собой всё своё имущество, посевы, скот, инвентарь. Придумали инициативную группу , во главе которой сразу встал Павел Егорыч Дворяк, бессменный с тех самых пор дарьинский председатель. Сам колхоз после долгих споров назвали важно — « Пятнадцатый съезд ». И пошла понемногу пробиваться, раскручиваться новая дарьинская жизнь.

Сначала, конечно, землю обрабатывали, как и раньше, живой тягловой силой. И пшеницу молотили катками, всего-то две молотилки и было на весь колхоз. И косили тоже либо вручную, косами, либо косилками, которые кони тянули, комбайнов-то тогда ещё не видали. Но в тот же год, между прочим, те селяне, что из колхоза вышли, вернулись в него обратно. Так что целых шестьдесят пар волов насчитывалось тогда в быстро обновляющемся Дарьине.

Само собой, не всем колхозные дела нравились, постоянно кто-то поганые диверсии устраивал, дворяковские планы срывал. То скирду подпалят, то скот потравят, не без этого, одним словом. И всё же понемногу налаживалась жизнь, с каждым годом урожаи были всё выше. Особенно когда МТС открыли и землю стали обрабатывать не просто так, по старинке, а созвучно новому времени, то бишь с применением всей передовой советской сельскохозяйственной техники.

К тому же ещё и ферму организовали. В тридцать втором на колхозной ферме было уже три десятка коров, полтораста овец, тридцать штук свиней. Причём всё это плодилось, размножалось, жирело. Одно загляденье!

А платили в ту пору ещё не по трудодням, это уже потом началось, когда стали по пятнадцать копеек денег на один трудодень начислять. Тогда же просто выдавали зерно по двадцать пудов на едока в год, и всем, кстати, хватало за милую душу.

Так вот не по дням, а по часам богател колхоз. Обзавёлся даже собственным автотранспортом: новенький грузовик-полуторка — «ГАЗ-АА», автобус опять же.

В центре Дарьина теперь красовалось выкрашенное в яркий жёлтый цвет двухэтажное здание сельсовета, в просторечии контора. Вообще строительство на селе шло полным ходом. Меловые фермы построили для скота, красиво покрыли их черепицей, парниковое хозяйство возвели на целых двести рам, школу, больницу, птицеферму на триста голов.

В общем, зажиточно стали поживать дарьинцы, чего и говорить. К нынешнему, сорок первому году получали уже до пяти килограмм зерна за трудодень да по пять рублей денег. А урожай, надо заметить, оказался в этом году просто чудо, такого ещё в Дарьине не видывали. Пшеница на полях стояла в рост человека, колосья наливались крупным, радующим глаз зерном.

Да и само деревенское лето выдалось особенно красным, уже в мае бурно зеленели бархатные раздольные луга, радостно стрекотали кузнечики, как оглашённые восторженно орали птицы, а к июню, во второй его половине, жара установилась такая, что дарьинская пацанва по целым дням не вылезала из речки.

Так и сегодня на излучине Пусти, на круглом, песчаном её пляже, слегка напоминающем, если смотреть сверху, с косогора, цирковую арену, жарилось несколько ребятишек от семи до десяти лет.

Конопатый Серёга, которому просто невмоготу было лежать неподвижно больше пяти минут, поднял голову и тоскливо поглядел кругом. Какая-то неясная мысль брезжила в его стриженой голове, и он теперь тщетно пыталась уловить её.

Будто выгоревшие на солнце голубоватые Серёгины глаза бесцельно остановились на лежавшей неподалёку Наташке Денисовой. Тут Серёга внезапно оживился. Туманная мысль окончательно оформилась во вполне конкретную, сулящую славное развлечение идею.

— Слышь, Наташка!.. — позвал он.

Лежавшая на животе Наташа, семилетняя сероглазая блондинка с длинной, доходившей до самой попки косой, лениво повернула голову в его сторону.

— Чего тебе? — процедила она.

— Давай на американку, я до бакена доплыву! — вызывающе предложил Серёга.

Наташа задумчиво смерила взглядом расстояние до бакена. Оно не произвело на неё сильного впечатления, и соответственно Серёгино предложение не вызвало никакого энтузиазма. Было заведомо ясно, что американку она проиграет. А в этом случае пойди узнай, чего ещё придумает Серёга, какое-такое своё дурацкое желание заставит её (как проигравшую) выполнять.