Владимир Першанин - Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник)

Немецкие снайперы тщательно изучали наши позиции, слабые места, привычки красноармейцев. Гибли от немецких пуль молодые лейтенанты, не желавшие прослыть трусами и постоянно находившиеся на переднем крае. Они порой сами вели огонь из автоматов или пулеметов, а в контратаку шли впереди. Отважные, готовые сражаться до последнего, они гибли гораздо чаще немецких офицеров.

Губило наших бойцов, особенно молодых, ротозейство. Пробираясь через заваленную взрывом траншею, забывали пригнуться, высовывали головы без нужды. Ночью, несмотря на запреты, курили, забывая прятать самокрутки. Моршанская махорка на ветру искрит, как паровозная труба, лучшего ориентира и не надо. Хлопок – и тлеет самокрутка на дне траншеи возле мертвого тела.

Михаил Холодов не рвался совершать подвиги. Помнил, что в таежном селе под Иркутском ждут его жена и двое пацанов. И третий вот-вот на свет должен появиться. Нельзя Мишке умирать, и действовал он, продумывая каждый шаг. Не ленился, долбил поглубже окопы, отсечные ходы, маскировал их. Использовал все, что могло служить защитой и одновременно не привлекало внимания. Больше всего Михаил опасался мин – от них укрыться трудно. Когда немецкие штурмовые группы сближались с нашими позициями и многие бойцы начинали нервничать, Холодов, наоборот, чувствовал себя уверенно. Замолкали наконец эти чертовы 80-миллиметровые «самовары», и он оставался лицом к лицу с врагом.

Михаил лежал в развалинах будки и наблюдал, как под прикрытием пулеметов две штурмовые группы обтекали позиции. По ним нервно и бестолково вел огонь из винтовок молодняк, бил частыми очередями ручной пулемет.

Хлопнул одинокий выстрел, и поднявшийся для перебежки немецкий солдат свалился в снег. Холодов сразу угадал почерк Матвея Черных. Теперь он, пыхтя, уползает на запасную позицию.

Немцы старались добраться до траншеи, которую недавно вырыли силами вновь прибывших бойцов. Руководил Василий Палеха. Траншея получилась удобной, шла зигзагами, укрывая бойцов поворотами и гнездами. Где смогли перекрыли отдельные участки шпалами. Молодец, Василий Васильевич, хоть и не инженер. Теперь, главная задача, не пустить сюда фрицев.

Но немецкие штурмовые группы упрямо приближались.

– Усков, огонь! – кричал новый ротный Чурюмов.

Егор Усков или выжидал или не рисковал высовываться – опасался мин.

Михаил, поймав в прицел ползущего по снегу немца, нажал на спуск. Тело замерло и расслабилось – кажется, наповал. Чурюмов бежал к пулеметчикам, не обращая внимания на пролетавшие вокруг пули. «Ручник» работал исправно. Первый номер посылал ровные очереди, напарник набивал диски, расстелив на снегу тряпку.

– Патроны нужны, – оторвался от прицела первый номер. – На час не хватит.

Но Чурюмов, не обращая внимания, бежал к «максиму», где непонятно медлил Егор Усков. А что непонятного? Откроет огонь – полетят мины, промедлит еще десяток минут, и фрицы закидают траншею гранатами.

– Сейчас, – бормотал Усков, когда к нему подбежал Чурюмов.

– Чего сейчас? Открывай немедленно огонь.

– У меня всего полторы ленты. Подпускаю поближе. Ты бы лучше, лейтенант, насчет патронов кого-нибудь послал. Я…

Договорить не успел. Худой, невзрачный Чурюмов отпихнул здоровяка Ускова и с помощью второго номера устанавливал «максим» в углублении на бруствере. Усков понял, если лейтенант откроет огонь сам, то получится, он уклоняется от боя. А это уже пахнет трибуналом.

Усков был опытным пулеметчиком, и никто не считал его трусом. Но за последние дни он видел столько смертей, дважды выбывали из строя его помощники, что он поневоле заразился страхом.

– Давай, лейтенант, я сам. У меня лучше получится, – перехватывая рукоятки, Усков отодвинул Чурюмова в сторону.

Он дал одну, вторую очередь. Костя Чурюмов убедился, что «максим» работает, побежал в центр траншеи, ближе к правому флангу. Наступающий немецкий взвод фактически удерживали два снайпера и ручной пулемет. Чурюмов встряхнул одного, второго бойца из пополнения. Третьего приподнял за шиворот.

– Ребята, огонь! От фрица в траншее не спрячешься.

И сам, пристроив ППШ, ударил короткими очередями.

Расчеты двух МГ-42 сыпали частые очереди, не давая высунуть головы. Усков со своим «максимом» нервничал и торопился. Перекосило ленту. Кое-как выбил застрявшую гильзу и снова нажал на гашетку, заставив залечь пробивающееся вперед штурмовое отделение.

На правом фланге, укрывшись в низине, немцы швыряли свои удобные для броска гранаты с длинными ручками. Они пока не долетали до траншеи, но непрерывный треск, свист осколков, осыпающиеся брустверы заставляли бойцов из нового пополнения растерянно прятаться и стрелять наугад, не целясь.