Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю

— Кто это его? Хороший лейтенант.

— Он столовался у вас? Не помните?

— Во всяком случае не у меня.

— Разве помните всех своих клиентов?

— Ну, может, не всех, много тут... разных офицеров... А этот видный...

Она еще раз стрельнула на Бобренка глазами и пошла в сопровождении подруги, бросив на прощание:

— А вы, майор, садитесь за мой столик, не пожалеете. Кормят у нас вкусно, а я не задержу.

Чуть ли не вслед за ними интендант привел еще двух девушек, но они тоже не вспомнили Гроша. Потом в закуток вошли сразу трое. Они едва втиснулись сюда, стояли, рассматривая фотографию, передавали из рук в руки, и наконец высокая, полноватая, но совсем еще молодая официантка воскликнула:

— Девочки, это же Людкин лейтенант, Федька!

— Да, Федька, — подтвердила вторая. — Что с ним?

— Погиб, — коротко объяснил Бобренок, почувствовав ускоренное сердцебиение. — Говорите, Людкин?

— Людки Платовой, — уточнила высокая девушка. — Она с ним гуляет. Гуляла... — поправилась она.

— Давайте сюда вашу Люду Платову! — Бобренок обрадовался, вероятно, как ученый, осознавший, что сделал открытие.

— Выходная, — охладил его пыл комендант.

— Адрес?

— Тут недалеко, возле Лычаковки. Хотите, покажу?

Майор хотел, и даже очень. Интендант третьим примостился на заднем сиденье, и «виллис» рванул по Пекарской к Лычаковскому кладбищу.

Людмила Платова жила в маленьком частном домике. Интендант, видно, хорошо знал свои кадры. Он постучал слегка в окно подле входных дверей, и занавеска тут же отодвинулась. Бобренок увидел и правда красивую блондинку с пышными волосами.

— Выйди, Люда, — сказал интендант.

Девушка кивнула, однако появилась не сразу: что ж, пожалуй, нет на свете женщины, которая не задержалась бы хоть чуть-чуть в самый неподходящий момент.

Майор нетерпеливо постукивал ногой, кляня в душе всех женщин за медлительность. Наконец Платова, выглянув из дверей, спросила:

— Вы все ко мне?

— Наверно... — начал интендант.

— И этот? — указала на Картоша. — Ему же скоро сто лет.

Бобренок поморщился: невоспитанность, даже грубость Людмилы Платовой взбесили его.

— Думаете, гулять к вам приехали? — спросил он раздраженно.

Но официантку это нисколько не смутило:

— Компания подходящая, и можно кое-что организовать... А дедушку сразу положим бай-бай...

Толкунов подошел к ней, крепко взял за локоть.

— Брось, — прикрикнул он строго, — и не валяй дурочку. Тоже мне, бандерша нашлась. — Взял у Бобренка фотографию Гроша, поднес чуть ли не к самым глазам Платовой. — Узнаете? — спросил он.

Бобренок увидел, как кровь отлила от щек девушки, лицо вытянулось.

— Федор! — воскликнула она. — Как же так?

— Знаешь его? — Толкунов сильнее сжал ее руку.

— Федор Грош...

— Все правильно. А его товарища, майора, знаешь?

— Гаркушу?

— Кого же еще, конечно, Гаркушу! Где он сейчас?

— У Стефки.

— Не ошибаешься? — спросил Толкунов так, будто знал и Стефку, и где она живет.

— Вчера мы просидели вместе целый вечер. Но Федор!.. А Гаркуша сказал: в командировке.

— Из которой не возвращаются, — уточнил Толкунов без всякого сожаления. — И майор остался у Стефки?

— Стефка влюблена в него по уши, — сообщила она. — Майор хочет жениться на ней.

— Он ночевал у Стефании?

— А что, запрещено?

— Кто такая Стефка?

— Ященко? — вдруг спросил интендант у Платовой. Та кивнула, и начальник столовой объяснил розыскникам: — Стефания Ященко, наша официантка.

— Она работает сегодня?

— Да.

— Мы не виделись с ней?

— Еще не успели.

Толкунов подумал: прекрасно, что Ященко не успели показать фотографию Федора Гроша, однако официантка, узнавшая его, могла разболтать... А эта Стефания Ященко сообщить Гаркуше...

Он взглянул на Бобренка, видно, майор подумал о том же, так как приказал:

— Быстрее... быстрее назад, в столовую!

Картош тоже двинулся к машине, но капитан остановил его.

— Езжай домой, дед, — мягко сказал он. — Здесь трамвай близко. Никому ничего не говори, возвращайся на Богдановку и держи язык за зубами.

Дед остановился на тротуаре растерянно, а Толкунов подтолкнул к «виллису» нагловатую блондинку. Собственно, она теперь не нужна была розыскникам, но они предпочитали держать ее под рукой на всякий случай.

Они возвратились в столовую вовремя: Стефания Ященко уже знала о гибели Федора Гроша. Да и как могла не знать: в женском коллективе утаить вообще ничего нельзя, особенно такое известие. Правда, смерть лейтенанта не очень поразила Ященко. Она стояла в закоулке интенданта совсем спокойная, и огоньки любопытства горели в ее глазах.