Руслан Сахарчук - Месть смертника. Штрафбат

И тут-то особистам пришлось несладко. Такой откровенной глумливой радости штрафники не испытывали даже во время операции Смирнова.

Сам бывший капитан разведки куда-то пропал. Сколько Белоконь ни вглядывался в лица бойцов своего взвода, Смирнова среди них он не нашел. Однако сейчас не это было главным. Белоконь думал даже не о самой атаке – он пытался не пропустить приказа о ее начале. Наконец слева в окопе раздался истовый вопль ротного:

– В атаку!!! Ур-ра-а-а!!!

Титов и Гвишиани шли на приступ вместе со всеми – впереди первого взвода. Крик командира подхватили десятки глоток, Белоконь тоже закричал. Штрафники стали выбираться из окопа. Когда снаружи было уже около половины взвода, Белоконь повел людей вперед.

Как и всегда в таких случаях, он наблюдал картину будто чужими глазами, со стороны. Они все бежали по этому страшному полю – многие солдаты падали, запнувшись о трупы; приходилось прыгать. И все палили куда попало. К стрекоту сотен «папаш» примешивались винтовочные выстрелы. Стрельба и крики. Штрафники шли в атаку каждый с собственным кличем.

– За-а-а ро-одину-у!!! – орали поблизости.

– Ур-ра-а!!! – кричал сам Белоконь.

– А-а-а-а-а!!!!! – ревели сотни голосов.

На этом фоне выделялась пестрая матерная разноголосица бывших зеков.

– Сдохни, прокурор Астахов!!! Сдохни, прокурор Астахов!!! – надрывался тонкий вибрирующий голос немного впереди и слева.

– Тво-о-ою-у ма-ать!!! – выла большая часть уголовного штрафбата.

– Смерть чека-а!!!

– Век воли не вида-а-а-ать!!!

Над полем взвился еще один клич – его подхватывали все больше титовцев:

– Смерть Коржу-у-у!!!

Крики и болезненно громкие выстрелы рядом – все это было слышно лишь в первые секунды атаки. Но после вокруг стали рваться снаряды, засвистела шрапнель. До немецких окопов было еще очень далеко, но все вокруг уже заволокло дымом.

Один из шрапнельных осколков звякнул по автомату, чуть не выбив его из рук. Самого Белоконя не задело. Он бежал вперед, стреляя в дым короткими очередями. Вокруг падали, отставали.

– Рита, Рита, Рита! – твердил он. Каждый раз спохватывался и заставлял себя повторить имена жены и детей. А потом снова: «Рита-Рита-Рита!»

За взорванными дзотами была еще одна линия огневых. Добежав до этого рубежа, солдаты натыкались на настоящий пулеметный шквал. Три уцелевших дзота выкашивали наступающих. Спасались только те, кто успевал нырнуть в воронки в земле – семьдесят шестые знатно пропахали это место.

Белоконь скатился в небольшую яму от снаряда. Здесь уже лежали двое мертвых бойцов. Один сжимал в руке противотанковую связку. Белоконь аккуратно разжал его пальцы.

Вокруг стоял безумный грохот, но в этой какофонии он явственно различал голос немецкого пулемета, работавшего чуть выше, буквально в паре шагов от ямы. Он хотел высунуться, но вдруг понял, что солдат с гранатами повел себя точно так же – и лежал теперь с разорванной пулями головой. Белоконь снял каску, надел ее на дуло автомата и приподнял его над краем воронки. Тут же звякнуло, и покореженная каска улетела далеко назад.

Пулемет был рядом и долбил без передышки. Бросить связку наобум? Но в бронированную амбразуру, лишь немного приподымающуюся над землей, попасть сложно. Он же не Смирнов, чье умение бросать гранаты было чем-то сверхъестественным. Белоконь мог надеяться только на удачу.

С каждой секундой промедления эта такая близкая огневая разносила все новых солдат его и соседних взводов. Мало кто подобрался к ней так близко. Если не удается выглянуть – надо бросать наобум, решил Белоконь, сжал связку и размахнулся.

В этот момент пулемет умолк. Белоконь не гадал, из-за чего это произошло – он понял сразу, чутьем: в дзоте меняют раскаленный ствол орудия. Не задумываясь о верности этого неожиданного прозрения, он выглянул над ямой, увидел всего в двух метрах от себя закрытую землей железную амбразуру, примерился и бросил.

БОМ-М-М!

То ли взрыв, то ли удар гигантского колокола. Белоконь чудом успел нырнуть обратно, открыть рот и заслонить руками уши. Перевернувшись на спину, он так и замер с открытым ртом.

В солнечном, перемазанном черным дымом небе над позициями штрафников поднимались в воздух красные сигнальные ракеты. Одна за другой. Сигнал к отступлению.

Уже? Но почему?!

Это было черт знает что. Атака провалилась.

Белоконь закинул автомат за спину – какая же это легкая и удобная штуковина в сравнении с громоздкой винтовкой! – и пополз назад, к своим окопам.