Лев Савельев - Дом Павлова

Работа хотя и приносила удовлетворение, но это все же не машины! Страсть к технике не покидала парня. И в свободное время он ходил на курсы авиамотористов при Осоавиахиме. Потом, уже в армии, стал механиком-водителем. В танкистах Афанасьев и прослужил весь срок. После полковой школы он, уже помощник командира взвода, участвовал в освобождении Западной Белоруссии.

Когда началась война и Афанасьева определили в пехотное училище, он (возмутился: «Как так? Ведь я танкист, я воевал!..» Но в военкомате оставались непреклонными. Усталый майор терпеливо разъяснил, что имеется, мол, приказ наркома: пехота решает! Теперь армии позарез нужны грамотные боевые офицеры. Афанасьев побывал в боях, и именно таких надо учить дальше.

Пришлось подчиниться. Почти весь первый год войны — до апреля месяца, он провел в училище, был выпущен лейтенантом, отправился на фронт, стал командиром пулеметного взвода. И в первом же бою — это было под Харьковом — получил девять осколочных ран. В бок, в колено…

А прямо из госпиталя — Сталинград. Правда, колено еще побаливало, но ему как-то совестно было говорить об этом на комиссии. Три дня назад Афанасьев снова получил пулеметный взвод, который состоял из одного-единственного «максима». И прямо с ходу, как и тогда под Харьковом, пошел в бой. Это было в те тяжелые дни, когда противник сильно нажимал на центральном участке. Туго пришлось в том бою. Но зато в этот первый же день новый командир взвода показал, чего он стоит. Даже заслужил похвалу<. В бою он хорошо узнал своих людей и убедился, что расчет ему попался геройский.

И не удивительно. Ведь командир отделения старший сержант Илья Воронов, так же как Павел Демченко, снискал себе славу лучшего пулеметчика.

К стрельбе Воронов пристрастился еще в предвоенные годы у себя, в Орловской области, в сельском осоавиахимовском кружке. Колхозному парню больше всего пришелся по душе «максим». А осенью 1940 года, когда настала пора идти на действительную службу, допризывник уже умел с повязкой на глазах разобрать и быстро собрать пулемет.

Понятное дело, его зачислили в пулеметную роту. И чуть ли не в первые дни Воронов продемонстрировал свое искусство, чем немало удивил не только новобранцев, но и видавших виды командиров. Тогда-то он и получил свое первое поощрение — внеочередную увольнительную на целый день. К зависти товарищей, молодой солдат совершил увлекательную прогулку по чудесному закарпатскому городу Черновцы, где стояла часть.

Об удивительном молодом солдате прослышали в полковой школе. Стали его вербовать:

— Пойдешь к нам? Офицером будешь…

— Пошел бы, да грамоты маловато.

А откуда было взяться той грамоте, когда учиться больше трех зим не пришлось. Одиннадцати лет, лишившись отца, Илюха остался за старшего мужика в бедняцкой семье. Батрачивший всю жизнь отец обзавелся только при Советской власти землицей в лошаденкой, да почти не попользовался ими. Не выдержало здоровье, подорванное непосильным трудом. С самых ранних лет Илюха стал зимой уходить в Донбасс на строительство железной дороги. Так что было не до учебы.

И ничего с полковой школой не вышло.

Но все же в сержанты Воронова произвели — уж больно хорошо знал он свое дело. И с успехом стал обучать новобранцев.

Продолжал он готовить пулеметчиков и после начала войны. А когда просился на фронт, его и слушать не стали. Просто перевели в запасный полк.

— Начальству виднее, где вы нужны, — коротко отрезал политрук, когда сержант пытался обжаловать этот перевод.

Воронов хмуро опустил глаза.

— Да пойми ты, парень, — политрук перешел на неофициальный тон, — в бою, как ты там храбро ни действуй, стрелять будешь только из одного пулемета. На два не разорвешься. А тут — если научишь, скажем, сто человек, то я по фашистам одновременно сможет палить сотня пулеметов. Вот и соображай, где ты Родине полезней — тут или на фронте?

Довод политрука казался неотразимым, приходилось соглашаться, но через день-другой Воронов снова вырывал из школьной тетрадки листок бумаги, чтоб вновь вывести непослушными буквами очередной рапорт.

Однажды — это было уже в запасном полку — после еще одного такого рапорта, написанного пусть не по всем правилам орфографии, но зато от чистого сердца, Воронова отправили наконец о маршевой ротой на фронт.

Но и тут ему пришлось заниматься все тем же: обучать бойцов пулеметному делу. На том участке Юго-Западного фронта, куда он попал, стояло длительное затишье, лишь изредка прерываемое боями, о которых в сводках Совинформбюро сообщалось, как о боях местного значения.