Иван Жигалов - Свет маяка

Показались очертания знакомого города. Сатников вскинул к глазам бинокль и быстро опустил его.

— Поднят сигнал: флагман удовлетворен нашим походом.

На обветренном лице командира — улыбка.

— Во время войны вам бы полагалось два жареных поросенка за «потопленные» корабли, — заметил я.

— Воевать-то мне не пришлось, — ответил капитан-лейтенант. — Годами не вышел.

Началась швартовка. Трудно маневрировать среди множества боевых кораблей. Однако Сатников, мастерски управляя подводным крейсером, красиво, с ходу, поставил его на свое место, почти впритирку между двумя «близнецами» — большими подводными лодками.

Вскоре после всплытия подводной лодки Николай Лукич Назарченко сменился с вахты. Мичман поднялся на мостик покурить, подышать свежим воздухом. Кончался день, теплый, безветренный. Вокруг до самого горизонта блестела вода. Далеко-далеко еле заметно виднелся дымок проходившего парохода да в недоступной для взора небесной выси гудел реактивный самолет. Неистово кричали чайки, неизменные спутники мореплавателей. Они садились близ самого борта корабля, ожидая, когда добрый кок выплеснет в море остатки недоеденной пищи.

вспомнил Назарченко старые стихи и глянул на сигнальщика старшего матроса Владимира Гульцева. Тот стоял и внимательно следил за морем. «Вряд ли знает Гульцев, что чайки — враги подводников, — подумал мичман. — Сколько неприятностей доставляли они во время войны!»

Однажды подводная лодка, на которой служил Назарченко, едва не погибла из-за этих птиц. Вот так же, как сейчас, шла она, «конвоируемая» сотнями чаек. Вдруг на горизонте показались вражеские катера. Они мчались с огромной скоростью. Командир приказал срочно погружаться. А чайки как ни в чем не бывало продолжали следовать за кораблем по курсу. По ним и определили фашистские катерники место лодки… Долго грохотали глубинные бомбы. Казалось, от них невозможно было спастись. Наконец гитлеровцы прекратили преследование. Подводники с облегчением вздохнули. Командир поднял перископ и снова увидел чаек, а через некоторое время появились и фашисты. И так продолжалось в течение целого дня…

Гульцев доложил командиру о появившемся справа самолете. «Молодец! — подумал мичман. — В годы войны был мальчишкой, а сейчас вон какой проворный сигнальщик!»

Хорошо стоит на горизонтальных рулях и одногодок Гульцева, старший матрос Евгений Лежнин. Он уже вполне заменяет Назарченко. Когда Лежнин на вахте, командир спокоен. Хорошие ребята приходят на флот.

Но вдруг Назарченко помрачнел, его доброе, приветливое лицо стало сердитым.

— Старший матрос Гульцев, что видите в море? — строго спросил мичман сигнальщика.

— Бревно, товарищ мичман.

— Почему не докладываете?

— Ведь и так видно, что бревно.

— Доложите вахтенному офицеру.

На волне перекатывалось обыкновенное бревно, почерневшее от долгого плавания. «Сколько раз говорилось о том, что сигнальщик должен быть внимательным!.. Сегодня же еще раз проведу беседу с молодыми матросами», — решает Назарченко.

Немало поучительных историй мог бы вспомнить бывалый моряк, прослуживший на флоте почти двадцать лет. Он мог бы рассказать, к примеру, о том, как однажды в годы войны из-за того, что не был вовремя убран перископ, едва не погибла лодка со всем экипажем: перископ был замечен вражескими катерами, и десятки бомб обрушились на подводников.

Глубина в том месте оказалась незначительной. От взрывов бомб погас свет, в носовой отсек стала поступать вода, вышло из строя рулевое управление…

Немецкие катера ушли, а поврежденная лодка осталась лежать на дне моря. Однако экипаж не собирался погибать. Отремонтировали корабль. Ночью всплыли и дошли до базы. А через некоторое время потопили вражеский транспорт. На горизонтальных рулях стоял тогда старшина 1-й статьи Назарченко.

Экипаж обычно не видит гибели вражеского транспорта. Даже сам командир после выстрела не всегда поднимает перископ, а уводит лодку на глубину. Так было и в тот раз. Но в том, что транспорт потоплен, никто не сомневался: во всех отсеках слышали отдаленный гул. Затем начали грохотать глубинные бомбы: фашистским кораблям все же удалось обнаружить подводную лодку. Командир маневрировал, меняя курс, стараясь оторваться от врага, выйти из зоны гидроакустического наблюдения. А бомбы все рвались. Кто-то из матросов подсчитывал взрывы: сто пятьдесят, сто семьдесят… двести…