Иван Жигалов - Свет маяка

— Вася, Васек!

Не получив ответа, подплыл поближе, нащупал рукой какой-то предмет — то был Васин баян, подарок новосибирских колхозников лучшему торпедисту Северного флота. Перед взрывом Вася играл «Вечер на рейде», а ребята пели, подпевали им и английские матросы.

Над Северным морем горел неугасающим сероватым светом полярный день. «Неужто суждено нам с тобой, Вася, погибнуть в этой проклятой зыби… Жить, жить!».

— Тону-у, — раздался едва слышный хриплый голос Мухина. — Саша-а-а-а, дорогой, спаси!

— Я здесь! Держись, друже! — тормошил Корнев товарища, сам едва двигаясь. — Отвечай же, Вася!

— Я ничего не вижу… Прощай-й!..

Корнев приподнял Васину голову и все понял: лицо друга обгорело.

Над морем пронесся возглас:

— Корабль!

Корнев никакого корабля не видел, но сказал Васе:

— Нас спасают…

Эскадренный миноносец, совершая противолодочный зигзаг, приближался к месту гибели транспорта. На волнах раскачивались две шлюпки. Неподалеку шлепнулся спасательный круг. Поймав его, Корнев попытался надеть круг на товарища, но Мухин мертвой хваткой держался за дерево, и оторвать его оказалось невозможным. Тогда Корнев накинул круг на себя и, продолжая придерживать Васину голову, поплыл к ближайшей шлюпке, с которой и заметили его.

Корнев помнит, как поднимали сначала Мухина, потом его, как он выронил баян и пытался прыгнуть в море, но чьи-то сильные руки крепко держали его, он слышал английский говор, затем все вокруг померкло, он потерял сознание. Очнулся в незнакомой обстановке: лежал он на нижней койке в маленькой каюте, освещенной слабой электрической лампочкой, переборки были сплошь завешены рисунками и вырезками из журналов. Но, пожалуй, больше всего поразился, увидев на тумбочке крышку Васиного баяна. Корнев протянул руку, чтобы взять ее, но в это время корабль сильно накренило, с верхней койки раздался голос:

— Как себя чувствуешь, Саша? — На Корнева глядел знакомый матрос.

— Мухин жив?

Матрос спрыгнул и, присев на койку Корнева, сказал:

— Умер Вася. Вот, — матрос указал на крышку баяна, — английский морячок принес. Извинялся, что остальное спасти не удалось, размокло и утонуло.

— Где Вася?

— Там лежит, — матрос показал на дверь. — Англичане хотели его спустить в море, но мы запротестовали. Ждали, когда ты проснешься.

Оба вышли на палубу. Волны яростно хлестали о борт корабля. На флагштоке трепетал на ветру приспущенный флаг. Прикрытый брезентом Мухин лежал на торпедном аппарате. Корнев отодвинул покрывало, увидел обгорелое лицо друга. «Из всех походов, как бы они ни были трудны и опасны, мы возвращались в родную базу невредимыми, с победой». Корнев плакал. А вокруг шумело море, и над его седыми волнами кричали чайки.

…Пока главстаршина Корнев вспоминал печальную повесть о друге, «противник» действовал. Дважды сигнальщики докладывали Сатникову о появлении самолетов-разведчиков. С мостика было видно, как катера-охотники пропахивали море, сбрасывали боекомплекты глубинных бомб.

Офицеры и матросы наблюдали за работой катерников. Все были довольны, что перехитрили «врага», а Федор Чуркин сострил:

— Всех китов переполошат.

Но радоваться было рано. Бдительные сигнальщики заметили появление «неприятельских» миноносцев. Под прикрытием авиации они, как видно, намеревались совершить прорыв к нашей базе.

И опять лодка скрылась под водой.

В носовом отсеке, куда пришел я вместе с Корневым, было очень тихо.

— Торпедная атака!

Корнев, чуть подавшись вперед, держался за маховичок, ждал исполнительного приказа…

— А что же было дальше? — спросил я Корнева, когда мы возвращались в базу.

— Вернулись мы из Англии и стали готовиться к походу. Лодка у нас была новая. Перед выходом в море к нам пришел адмирал Колышкин. У него мы с Васей начали службу. Адмирал посмотрел на меня и говорит: «Хорошего человека потеряли мы с вами, товарищ Корнев. Очень хорошего. Отличный торпедист был. Любил я его. Лучшая ему память — беспощадно бить врага».

Последний раз сходили мы в боевой поход и, как я уже говорил, потопили два транспорта и один танкер. На этом и закончили войну. Подал я рапорт на сверхсрочную — решил стать торпедистом, чтобы заменить Васю Мухина. Пришел к адмиралу и говорю: «Хочу стать торпедистом». Адмирал внимательно посмотрел на меня: «Это была специальность вашего друга… Ну что ж, я согласен». А акустика себе на смену я подготовил отличного.

Вот и все. Теперь обучаю вот их, — Корнев показал на стоявших у аппаратов молодых матросов. — Учу их мухинским торпедным ударам…