Иван Жигалов - Свет маяка

Скрутив на всякий случай гитлеровцу руки, мичман быстро пошел в глубь острова, к домикам. Они оказались пустыми. С гарнизоном на острове, видимо, было покончено.

Огнев сунул два пальца в рот и свистнул, подавая условленный сигнал. В ожидании моряков он устало опустился на камень и несколько минут сидел, ни о чем не думая. Неподалеку раздались шаги. Мичман поднял голову. Прямо на него, сгибаясь под тяжестью пулемета, брел пленный, а следом, держа в одной руке замок пулемета, а в другой — автомат на изготовку, с видом победителя шел сияющий Асхат Абдулаев.

— Вот, товарищ мичман, по пути подобрал, сам сдался, — сказал матрос, помогая пленному освободиться от груза.

Мохов пришел насупленный, злой. Левая рука его была небрежно забинтована, и сквозь повязку проступала кровь.

— Ранены? — спросил Огнев, поднявшись навстречу.

— Кинжалом фашист руку искромсал, — угрюмо ответил Мохов. — А наших-то, видно, здесь и не было…

Огнев не ответил. Его серые глаза заблестели. Голосом, в котором звучало неподдельное удивление, он мягко произнес:

— Товарищи, а остров-то наш?!

На катере мичман собрал матросов.

— Ну, орлы, кажись, хорошее дело мы сделали. Но в этом разберемся потом, времени терять нельзя, враги могут каждую минуту сюда пожаловать. Надо спешить за подмогой, да и приказ мы еще не выполнили. Коровин, Демин и Мохов, забирайте пленных — и в базу. Я и Абдулаев останемся здесь. Нам и трофейного оружия хватит.

— Товарищ мичман, оставьте меня на острове, — умолял Мохов.

Мичман хотел возразить, но поглядел на просящее лицо старшего матроса, махнул рукой.

— Побыстрей, Коровин, — тихо сказал Огнев своему помощнику, но Демин услышал и не удержался, чтобы не ввернуть:

— Моментом слетаем… Ох и покажу ж я теперь этому Кочетову полундру!

И он поспешно скрылся в моторном отсеке.

Огнев, Мохов и Абдулаев сошли на берег.

А потом, когда «морские охотники» подошли к острову, старший лейтенант Вдовин минут пять тряс в объятиях мичмана Огнева.

— Ну спасибо, родной! Не растерялся в сложной обстановке… А я за этот час чуть не поседел. И все этот путаник Кочетов! Пускай теперь замаливает свою вину.

— В самом деле путаник, — серьезно отозвался Огнев и добавил: — Путаник, хоть и без злого умысла… А остров-то наш!.. Наш остров, товарищ старший лейтенант!

— Не радуйтесь, — остановил Вдовин Огнева. — Вы тоже хороши. Вместо того, чтобы везти боеприпасы, в десант полезли. — Вдовин помолчал. — Надо подбросить подмогу десантникам. Раз остров взят, необходимо закрепиться…

…И снова катер «308» доставлял продукты морским пехотинцам.

Капитан-лейтенанта Василия Малаева я встретил весной сорок четвертого на Невском проспекте. В новенькой шинели, наутюженных брюках, в ботинках, начищенных до зеркального блеска, в фуражечке-«нахимовке» с маленьким козырьком, Малаев походил на курсанта, только что произведенного в офицеры, хотя было ему за двадцать пять и не раз находился он в двух шагах от смерти.

Познакомились мы с ним в первые дни войны. Тогда младший лейтенант служил на «морском охотнике».

В августе их катер выдержал неравный бой с пятью вражескими «юнкерами». Почти все члены экипажа были ранены, а четверо убиты. Малаева в тяжелом состоянии отправили в госпиталь. Вновь мы встретились осенью 1941 года на знаменитом «ораниенбаумском пятачке», где младший лейтенант командовал взводом разведчиков в морской бригаде. Здесь он снова был ранен, и я потерял его след. И вот только сейчас мы снова увиделись. Служил Василий теперь в местной противовоздушной обороне. На днях получил звание капитан-лейтенанта. Потому и ходил таким нарядным.

Узнав цель моего приезда в Ленинград, Малаев воскликнул:

— Товарищ подполковник, считайте, что задание редакции вы уже выполнили. — И пояснил: — В МПВО создано специальное подразделение из девушек-разминеров, а эта специальность у нас самая наиважнейшая. Вот только за последние двадцать дней девчата ликвидировали двенадцать тысяч мин и шесть тысяч снарядов. Не шутка. Прибавьте к этому обследованных более тысячи метров ходов сообщений да восемь тысяч бывших вражеских землянок и блиндажей. Все ленинградские газеты только о них и пишут. Разыщите Асю Михайлову, — Малаев улыбнулся: — Ее у нас зовут Золушкой… Впрочем, я вам помогу. В сторону Петергофа идет наша машина, и мы с вами подъедем.

Малаев сменил свою новенькую форму на довольно поношенную, надел резиновые сапоги, такие же и для меня достал. «В наших флотских ботиночках по болотам не пройдешь», — сказал он.