Иван Бережной - Записки разведчика

– Петро Вершигора, — сказал он, медленно растягивая слова и пряча улыбку в густой бороде.

– Бережной Иван, — ответил я, пожимая протянутую мягкую руку и беспокойно всматриваясь в нового начальника.

– Что так смотришь? — спросил Вершигора, продолжая хитро улыбаться. — Наверное, думаешь: появилось начальство на мою голову?

– Так думал, когда сюда шел, — признался я. — Но меня другое удивило: наша четвертая встреча. Первый раз я вас встретил на реке Тим на Брянском фронте, хотел задержать, но вы на своей «антилопе» успели уехать. Подозрение вызвал ваш «ФЭД». Второй раз видел вас в гражданском костюме в разведотделе, а в третий раз в день вылета в тыл врага, 11 июня, на аэродроме. Тогда вы были в военной форме с двумя шпалами на петлицах. Ваш вид вызвал подозрения, и я даже Павлову об этом сказал, а он только улыбнулся и ничего не ответил.

– Оказывается, мы старые знакомые. Вы вылетели 11-го, а я вслед за вами – 13-го, — просто сказал Вершигора, подмигивая. — Кое-что и я о тебе знаю от того же Павлова. Только думал, что встречу капитана постарше, а ты, оказывается, совсем юнец.

Вот он, Вершигора Петр Петрович, — тот самый бородач, которого я видел в Ельце, о котором много слышал в Брянских лесах. Никогда бы не подумал, что это он. В моем воображении Вершигора был детина высокого роста, грузный, способный «вершить горы». Этот же оказался невысоким, приземистым, только плотным и крепким, как дубок.

С этого момента судьба моя и разведчиков оказалась крепко связанной с деятельностью этого хитрого и умного разведчика. Командование группой по-прежнему оставалось за мной. Общее руководство по добыванию данных и связь с Центром осуществлял Петр Петрович.

Разведчики полюбили Вершигору, относились к нему с уважением и, с легкой руки Ильи Краснокутского, называли Бородой: «Борода приказал», «Борода велел», «Борода сделал»… Простота Петра Петровича в обращении с подчиненными действовала подкупающе. Да он ничем и не отличался от остальных разведчиков, в бой ходил наравне со всеми, как рядовой боец, даже иной раз зарывался, куда не следует, кашу ел из одного котелка с разведчиками и спал в общем шалаше.

Вершигора привез с собою все необходимое для действий группы в тылу противника, в том числе одежду и обувь для всей группы. С ним прибыли радистка Аня Маленькая и разведчики Володя Зеболов и Миша.

Аня заброшена в тыл врага несколько раньше Петра Петровича. Но вскоре была ему переподчинена. Она считалась радисткой высокой квалификации. «Маленькой» ее прозвали за малый рост. Эта кличка заменяла ей фамилию. Белокурая, бедовая и веселая, она быстро завоевала авторитет среди разведчиков, хотя считала себя сугубо конспиративной и первое время держалась несколько обособленно.

Миша ничем не выделялся и старался быть незаметным. Он был у нас временным человеком. Вскоре мы его передали в другой отряд. В отличие от него Володя Зеболов в среду разведчиков влетел, как метеор.

В 1939 году, когда началась советско-финляндская война, Зеболов добровольцем пошел на фронт. Там ему не повезло: он обморозился. Хирурги ампутировали обе руки: левую ниже локтя, а правую чуть повыше запястья. Затем правая рука до локтя была раздвоена, кости обтянуты кожей. Образовалось два неуклюжих пальца-култышки, при помощи которых Володя производил необходимые для жизни человека действия, даже мог писать. Перед Великой Отечественной войной он был студентом Московского юридического института и весь отдавался учебе. Началась война. Володю, как инвалида, не мобилизовали. Однако его совесть не позволяла оставаться в стороне от всенародной борьбы с врагом. После настойчивых требований Володе удалось получить в районном комитете комсомола направление в распоряжение военного отдела ЦК ВЛКСМ. Из рассказов самого Володи мне и разведчикам было известно, что при первом же знакомстве в ЦК ВЛКСМ ему сказали:

– Мы получили ваше заявление о зачислении в ряды действующей армии. Хотели направить вас в тыл врага, но…

Это «но» больно задело Володю. Вспомнилось, как однажды он хотел прыгнуть с парашютной вышки в Москве в парке имени Горького, но администраторша увидев, что у него нет кистей обеих рук, не допустила его к прыжку. Тогда Володе пришлось отступить. Но теперь отступать он был не намерен.

– Смогу выполнить любое задание, — твердо сказал он.

– Но ведь никто не прыгал в вашем положении с парашютом. В мире нигде…

– Но ведь в мире нигде, кроме нашей страны, нет и Советской власти! — перебил Володя.