Иван Бережной - Записки разведчика

– Руку протянешь – можно горы достать, — торжествовал Митя Черемушкин.

– Не осторожно протянешь – можешь руку потерять, — предостерег Ковалев.

– А чего здесь остерегаться? — не сдавался Митя. — Около тысячи километров отмахали и все благополучно, а тут меньше сотни… Даешь Карпаты! Там развернемся…

– В горах не очень развернешься, — спокойно сказал бывший пограничник Алексей Журов. Он только что вернулся из разведки, тихо подошел и стоял перед нами худой, длинный, с посеревшим от усталости лицом. Партизаны считали его специалистом по Карпатам, поэтому замечание Леши приняли всерьез. Журов подумал и добавил: — Хлебнем мы там горя.

Однако горя пришлось хлебнуть еще раньше.

Весь день по дорогам из Станислава, Калуша, Войнилова и Галича противник на автомашинах подвозил войска и к вечеру блокировал лес, в котором мы укрылись. Над соединением нависла угроза. Отходить некуда. Единственный путь – вперед к лесному массиву, который носил странное название — «Черный лес». Но для этого нужно было форсировать быструю и каверзную реку Ломницу.

В середине дня на участке обороны третьего батальона и пятой и восьмой рот первого противник повел наступление, форсировал реку, но был остановлен партизанами. Было решено здесь сдерживать противника, а реку форсировать в районе Медыни. Для захвата переправы вперед выслали несколько рот. Не ожидая результатов боя, колонна перед вечером начала вытягиваться из леса и сразу попала под артиллерийский обстрел и удары авиации. Появились убитые и раненые. В селе Седлиско вспыхнули пожары. Колонна двигалась рывками, задерживаясь в лесу и быстро пересекая открытые места. И лишь с наступлением ночи пошла ровнее.

Четырехчасовой бой ударной группы не дал желаемых результатов. Трижды менялось направление удара, но переправу захватить не удалось. Зато прибавилось количество раненых.

Противник прочно закрепился на противоположном берегу, пресекая все наши попытки переправиться через Ломницу.

Колонна уже больше двух часов, как подтянулась к месту боя и под артиллерийским обстрелом нетерпеливо ждала команды на возобновление движения.

Головная походная застава в составе главразведки и третьей рот стояла на окраине деревни. Меня беспокоила неясность положения на переправе. Бой то затихал, то вспыхивал с новой силой. Лишь артиллерия противника снаряд за снарядом посылала в нашем направлении. К счастью, обстрел велся наугад, и мы почти не имели потерь. Но он держал нас в постоянном напряжении.

– Лучше в бою участвовать, чем ждать, пока тебя прихлопнет снарядом, — ворчал Коля Гапоненко.

И как бы в ответ на желание лейтенанта из темноты вынырнул Ковпак с плеткой в руке. Увидев меня, он на ходу коротко бросил:

– Приготовьтесь к бою!

Не добившись успеха ни на одном из направлений, командование решило взять переправу штурмом. Для этого выделялись разведывательная, третья, шестая и девятая роты. Руководство возлагалось на Вершигору. Поддержку осуществляли два орудия, поставленные на прямую наводку.

Роты тихо вышли к шумной Ломнице, развернулись на узком участке и залегли. Справа от меня Стрелюк, слева Черемушкин… Гляжу на эту буйную реку и думаю, что народ правильное название подобрал реке – Ломница. Она действительно ломится среди гор и вырывается на равнину, продолжая свой стремительный бег.

Ждем сигнала, затаив дыхание. Сердце стучит так громко, что, кажется, сосед слышит его биение. «Наверно, так у каждого, — размышлял я. — Мыслимое ли дело – штурм! Слово-то какое! Оно означает – одолеть врага или погибнуть. Другого не должно быть. За спиной все соединение. Раз командир решил идти на штурм, значит иного выхода нет… Лишь бы не получилась заминка в самом начале. Зацепиться за противоположный берег, а там уж посмотрим, чья возьмет!» Еще на фронте мне несколько раз приходилось быть свидетелем рукопашной схватки. И всегда гитлеровцы не выдерживали, бежали. Побегут и сейчас…

– А глубока ли река? — послышался чей-то торопливый шепот.

– Трусу с головой, а храброму по колено, — пробасил спокойно Журов.

Спрашивавший приглушенно хихикнул и затих.

Услыхав этот разговор, я подумал: возможно, тот, кто спрашивал, не умеет плавать, а признаться в этом Сюится, чтобы не посчитали трусом. Как об этом я раньше не подумал! На миг представился барахтающийся среди волн бурной реки беспомощный человек, меня от этой мысли передернуло.

– Передайте по цепи: реку преодолевать, держась за руки, — сказал я Черемушкину и Стрелюку.