Иван Бережной - Записки разведчика

На вечеринках девушки пряли, а парни грызли семечки и рассказывали сказки и страхи про ведьм. Тогда-то я и узнал, что ведьму может убить лишь средний сын, притом непременно левой рукой… Бывало и так, что заиграет гармошка. Тогда прялки ставили к стенке или выносили в сенцы, и начинались танцы.

А стоило только открыть глаза, посмотреть вокруг себя на вооруженных товарищей, и мираж прошлого исчезал. Ненавистное слово «война» заполнило все окружающее. Это по воле войны я и мои товарищи оторваны от семей и обречены на страдания. Это по воле войны мы сгрудились в этой тесной избушке в ожидании команды на выступление в поход ненастной зимней ночью…

Открылась дверь, и на пороге в клубах морозного облака появился связной Миша Семенистый.

– Приготовиться к движению! — передал он приказ командования.

Дом ожил. Разведчики подымались, нехотя выходили на улицу и попадали в объятия крепкого мороза. Ветер ослаб, но еще продолжал срывать снег с козырьков сугробов и гнать поземку. Предрассветное небо зияло темными провалами между рваными, быстро бегущими облаками.

Вывели подводы из дворов. Рота вытянулась вдоль улицы. Послышалась команда: «Вперед!» Колонна пришла в движение. Князь-озеро оставалось позади…

Рассвет застал нас в лесу. Ветер к этому времени утих, установилась тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей да шорохом движущейся колонны. Путь наш проходил среди лохматых елей, покрытых белыми шапками снега.

Ночью завируха замела все стежки-дорожки. Земля покрыта почти метровым слоем снега. Лошади по брюхо увязали в сугробах и с трудом пробивали дорогу. На первых же километрах от разгоряченных лошадей повалил пар. Особенно тяжело приходилось тем, которые двигались в дозоре. Для прокладки санного пути я через каждые два-три километра вперед выдвигал то взвод Гапоненко, то взвод Мычко. Вслед за главразведкой шла третья рота, а за ней уже по накатанной санной дороге тянулась пятикилометровая колонна всего соединения.

За спиной поднялось багряное от мороза солнце и осветило длинную извилистую ленту обоза, который отчетливо выделялся на фоне снега.

Обгоняя колонну, верхом на белой лошади, нас догонял комиссар.

Разведчики оживились, старались принять молодцеватый вид.

– Доброе утро, Семен Васильевич! — заговорили разведчики наперебой, как только комиссар поравнялся с нашими санями.

– Здравствуйте, здравствуйте, глаза и уши! — весело ответил на приветствия Руднев. Перевел лошадь с рыси на шаг и спросил: — Как настроение?

– Настроение хорошее. Кончилось сидение, — ответил Черемушкин.

– Только вот погода меня беспокоит. Ни единого облачка. Того и гляди самолеты появятся, — высказал беспокойство Ковалев.

Комиссар посмотрел вверх, казалось, хотел убедиться, действительно ли нет ни единого облачка, а затем успокоил:

– Ничего, пока немцы пронюхают, что в Ляховичах никого нет, свяжутся с летчиками, тем временем пройдет короткий зимний день. Да и мы уйдем далеко, пусть тогда ищут ветер в поле. — Семен Васильевич посмотрел на вспотевших лошадей и приказал: — Сделайте привал минут на пятнадцать.

– Оцэ дило, — обрадовался наш ездовой Иван Селезнев, останавливая лошадей. Он не спеша выбрался из розвальней, покрыл попонами вспотевших лошадей, разнуздал и, положив перед ними охапку сена, сказал: — Набирайтесь сил, родные!

Лошадь комиссара Черемушкин привязал к саням.

Партизаны соскакивали с саней и разминали отекшие от длительной езды ноги. Курящие доставали кисеты и коробки с махоркой и крутили самокрутки.

– Закурите, товарищ комиссар, — предложил Журов, раскрывая футляр карманного фонаря, приспособленный им вместо портсигара...

Разведчики плотным кольцом обступили Руднева.

– Представляю, как разозлятся фрицы, не обнаружив нас в Ляховичах, — сказал Костя Стрелюк.

– Могут расправу над жителями учинить, — поддержал разговор Маркиданов.

– Это в их характере, — согласился Лапин.

– А я так думаю, кинутся гитлеровцы по нашим следам, — отозвался Ковалев. — Видите, какую мы дорогу за собой оставили?

– Мы уйдем, а белорусским партизанам придется повоевать. Хотя их и предупредили о нашем уходе, все же будут обижаться, скажут, Ковпак привел немцев, — беспокоился Костя.

– Пусть повоюют, а то есть такие партизаны, которые еще и немца живого не видели, — сказал незаметно подошедший командир конной разведки Саша Ленкин.

– Ну, Усач, брось, не поверю, чтобы такие партизаны были, — усомнился Черемушкин.