Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

— Но для чего?

— Для того, чтобы она никому не могла рассказать о заводах в Ригене.

— Мы ни о чём подобном не говорили и не могли говорить, — сказала Джен. — Таня — моя подруга, она спасла мне жизнь. Тебе приснился дурной сон. Но сейчас, когда ты всё сказал, мне кажется, что это просто твоя собственная мысль, твоё предложение, Ральф.

— Ты думаешь, что я… — начал ошеломлённый Крауфорд.

— Да, думаю. И только любовь к Тане мешает мне осуществить твоё предложение. Всё-таки как страшно — она совсем чужая в нашем доме, а от неё, от одного её слова зависит наше будущее. За счастье надо бороться, Ральф…

— Ты можешь думать обо мне что угодно, Джен, но я не Допущу, чтобы с этой девушкой что-нибудь случилось.

Джен удивлённо пожала плечами.

— Но, собственно говоря, что ей угрожает? Ты сам выдумал какое-то покушение на Таню, а сейчас упрекаешь меня. Я думаю, тебе не следует так много пить перед обедом… И всё-таки наше счастье зависит сейчас только от неё. Как это страшно. Как это страшно, Ральф!

Не зная, что ответить Джен, он притянул её к себе, обнял и поцеловал в губы. Джен не сопротивлялась, но губы её не ответили на поцелуй.

У двери послышались шаги, и миссис Кросби вошла в сад. Увидев Джен с Ральфом, она резко сказала:

— Джен, ты ведёшь себя непристойно. Немедленно встань. Ральф, вытрите лицо, оно у вас в губной помаде.

Джен послушно встала, Ральф вытер губы. Энн осмотрела обоих и осталась довольна — порядок был восстановлен.

— Мистер Кросби у себя в кабинете? — неожиданно официальным тоном спросила она.

— Да, отец в кабинете, — Джен чуть заметно улыбнулась и сказала Ральфу, увидев, что мать стучит в дверь кабинета — Должно быть, случилось что-то чрезвычайное, если мама называет папу «мистер Кросби» и стучит в дверь, прежде чем войти. Не завидую я сейчас папе!

Разговаривать не хотелось. Джен думала о том, что опасения Гибсона напрасны. Но покой не приходил, и предчувствие каких-то решающих событий не покидало её.

При появлении миссис Энн в кабинете Артур Кросби невольно поднялся со своего кресла. Стук в дверь, предупреждавший о появлении хозяйки дома, не предвещал ничего хорошего. Артур Кросби хорошо знал это.

Миссис Энн несколько раз молча прошлась из угла в угол по кабинету. Кросби из-за стола внимательно следил за каждым движением супруги. Наконец, она остановилась и, чётко произнося каждое слово, сказала:

— Я хочу знать, долго ли это будет продолжаться, Артур?

Мистер Кросби вздрогнул: подчёркнутое спокойствие жены означало, что миссис Энн разгневана до предела.

— О чём именно ты говоришь? — спросила он осторожно.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.

— Очень сожалею, но я и в самом деле не понимаю тебя.

— Действительно обидно, что ты перестал даже понимать, о чём я говорю. У тебя совсем атрофировалось чувство собственного достоинства.

— Но, дорогая моя, я не догадываюсь…

Миссис Энн некоторое время молча смотрела на мужа, будто проверяя, говорит он правду или притворяется непонимающим.

— Я хочу знать, с каких это пор всякий американец, появившись в нашем доме, становится в нём хозяином?

— Боже мой, тише, ради всего святого, тише! — в ужасе воскликнул Кросби.

— В своём доме, — сказала миссис Энн, не понижая голоса, — я имею право говорить так, как хочу: тихо или громко, — никто не может указывать мне.

— Да, но мистер Гибсон может услышать. Это невежливо.

— А приезжать к нам и переворачивать весь дом вверх ногами — вежливо? Сегодня он начал требовать, чтобы мы раньше обедали. Видите ли, американцы не привыкли обедать так поздно. Но самое страшное, что ты соглашаешься с ним, будто он имеет право тебе приказывать.

— Но, милая моя, ведь он наш гость, — привёл мистер Кросби самый убедительный, как ему казалось, довод.

— Я знаю это не хуже, чем ты. И всё же гости, приезжавшие к нам раньше, обедали в наше время. Из-за какого-то американца переносить время обеда! Это неслыханно…

— Я очень прошу тебя, Энн, ничего не говорить мистеру Гибсону и не ссориться с ним. Сейчас мы целиком зависим от него. Всё висит буквально на волоске.

— Наконец, — переходя на шёпот, сказала миссис Энн, — наконец мы дошли до истинной причины. С этого надо было начинать, мой дорогой. Они влезли своими волосатыми ручищами прямо в сердце Англии, купили за свои доллары всё, что только можно было купить. Даже сыновей наших купили, даже кровь англичан, которые дерутся на континенте. Но им и этого мало. Они забираются в каждый дом, и мы уже вынуждены из-за них переносить время обеда. Позор! Раньше дом англичанина был крепостью, храмом, неприступной святыней. А сейчас дом англичанина — гостиница для богатых американцев, где каждый нахал может устанавливать свои порядки…