Андрей Орлов - Битва за Берлин последнего штрафного батальона

К концу 17 апреля штаб дивизии приказал зарыться в землю и ждать указаний. Солдаты рыли окопы под огнем противника, забивались в щели. Больше всего бойцов потеряли первая и вторая роты. В третьей многие остались живы лишь из-за рельефа местности, позволяющего быстро спрятаться. Контузило лейтенанта Смуглянского, и теперь он ни черта не слышал – если кто-то хотел к нему обратиться, то должен был орать во все горло. Жуткая боль крутила недолеченную ногу Максима – он скрипел зубами, едва не теряя сознание, задыхался, проклинал тот день, когда позволил подойти тому недоношенному полевому хирургу…

Неспособность соединений взломать оборону противника и успехи 1-го Украинского фронта доводили маршала Жукова до белого каления. Георгий Константинович недолюбливал Конева, считал, что только он сам, прославленный маршал Великой Отечественной, имеет право взять Берлин и получить звание Маршала Победы. А всяким выскочкам, вроде Конева и Рокоссовского, нужно оставаться на втором плане. К тому же Чуйкову – командующему 8-й армией – уже вручили символический ключ от Берлина… Первоначальный план Жукова – прорвать две полосы обороны общевойсковыми армиями, а уж потом вводить в бой танки, – трещал по швам и рушился. Делать было нечего; нужно было усилить наступающие войска, пока Конев не подошел к Берлину с юга, а армия 2-го Белорусского под командованием Рокоссовского не повернула на Берлин с севера (на вероятность чего насмешливо намекал товарищ Сталин – тот еще подстрекатель).

Жизнь заставила Жукова ввести в бой 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии Катукова и Богданова. После новой порции артиллерийского огня танковые армады бросились в сражение. Приказ Жукова был жестким и однозначным: наступать без остановки, пробивать фронт любой ценой, днем и ночью, постоянно ускоряясь. Артиллерии должны были выдвигаться на открытые позиции и прямой наводкой уничтожать окопавшегося противника.

Однако быстрой победы не получилось. Немцы упорно защищались. Работали команды истребителей танков, вооруженные фаустпатронами, били прямой наводкой 88-миллиметровые зенитные орудия. Танки Катукова и Богданова горели словно картонные.

Однако медленно, упорно, истекая кровью, Красная армия прогрызала немецкую оборону. К вечеру 18 апреля танкисты 11-го корпуса генерала Ющука взяли в кольцо Зеелов и оседлали Райсхштрассе-1 – дорогу, связывающую Берлин со столицей Восточной Пруссии. Выдержке Ющука стоило позавидовать – его солдаты и техника попали под обвальный артиллерийский огонь. Оказалось, что орудия соседней 5-й гвардейской армии стреляют не по разведанным целям, а по «площадям»…

В ночь на 19 апреля в сражении наступил перелом. Командующий 9-й армии Буссе слал депеши в бункер Гитлера – просил разрешения отвести войска к пригородам Берлина и занять там оборону. Но Гитлер решительно отверг предложение, приказывал удерживать рубежи любой ценой. Как и опасался Буссе, войска 9-й армии очень скоро были разделены на три части и начали оставлять позиции.

И все же наступление развивалось не так успешно, как хотелось бы Жукову. 1-й Белорусский фронт продвигался медленно; и Ставка решила повернуть 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии 1-го Украинского фронта на Берлин. Пробиваться вперед, крупные поселения обходить стороной, оставляя их общевойсковым армиям, ни в коем случае не ввязываться в затяжные бои. Только вперед, на Берлин!

Для маршала Жукова эта новость стала тяжелым психологическим ударом. Он отдал срочный приказ генералам Катукову и Богданову: первыми ворваться в столицу Германии и водрузить над ней знамя Победы. Он не мог позволить Коневу опередить его. Еще один приказ – 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова – продвигаться не только к восточным, но и к южным окраинам города; Жуков надеялся, что такой демарш закроет Коневу путь на Берлин.

Кольцо окружения замыкалось вокруг войск Буссе. 1-я гвардейская танковая армия и 8-я армия Чуйкова успешно наступали вдоль шоссе Райхсштрассе-1 в направлении Мюнхеберга. Перед их боевыми порядками отступали солдаты 9-й парашютной дивизии…

Озабоченный больной ногой, Максим смутно помнил, как к высоте подошли танки Т-34, обстреляли Комменфельд, а потом сравняли его с землей. После дружеской поддержки батальон весьма охотно поднялся, кинулся в прорыв. Немцы отступали, солдаты противника метались по полю, набивались в бронетранспортеры и уезжали. С этого дня войска противника охватила неконтролируемая паника. Истощенные солдаты отступали на запад, а защищались, только если им угрожала непосредственная опасность от прорвавшихся советских частей. Штаб 9-й армии еще сообщал генералу Хейнрици об узлах германской обороны. Но на деле никакой обороны уже не было – лишь слабая попытка сохранить видимость порядка посреди хаоса. Все дороги к востоку от Берлина были забиты отступающими войсками и беженцами – местные, прослышав о крушении фронта, надеялись укрыться в Берлине. Дороги бомбили самолеты 18-й воздушной армии – уже не разбираясь, где беженцы, а где войска противника.