Василь Быков - Афганец (Час шакалов)

— Что это с тобой? — кивнул он на руку, поздоровавшись.

— Да так. Упал.

— Выпивши?

На это Ступак ничего не ответил, не хотелось рассказывать про вчерашнее, как бы сегодня не получилось продолжения. Только внимательно оглядел двор, чтоб сразу заметить, если появится милицейский УАЗик. Но милиции пока не было, а Плешка копался в двигателе.

— Что, помпа? — посочувствовал Ступак.

— Помпа, чтоб она сгорела. Уже который раз, — сказал Плешка и, оглянувшись вокруг, тихо добавил: «Слыхал, что вчера на проспекте было?»

— А что? — простодушно поинтересовался Ступак.

— Говорят, ледовое побоище. Минчан с псами-рыцарями.

— Как это?

— А так — полторы тысячи ОМОНа. Да еще милиция. Да внутренние войска. Сила!

— Сила, — согласился Ступак.

Плешка всегда начинал так разговор — сначала он будто бы был на стороне власти, мог даже матюкнуть демократов, но свое настоящее отношение к событиям приберечь на потом. Прислонившись к крылу автомобиля, снова оглянулся и негромко сообщил:

— Говорят, сам лупил. Палкой. Под маской омоновца. Во, хищник!

— Точно, хищник, — помимо воли вырвалось у Ступака. Однако собственного мнения по этому поводу высказывать не хотел.

Все же сообщение Плешки взволновало Ступака, сначала он даже как-то не поверил в это. А потом, поразмышляв, решил, а может так оно и есть, это правда. От такого можно было ждать чего угодно, и очень даже возможно, что наибольшей радостью для него было самому поучаствовать в этой эффектной полицейской акции. Ощутить азарт расправы, как хищник над своей жертвой. Ступаку даже показалось, что тот, кто его бил по раненому плечу, мог быть как раз он. Краем глаза он успел разглядеть что-то под шлемом — с озверевшими глазами, усатое. Хотя усатых там хватало. Оставив Плешку у гаража, Ступак пошел в соседний двор и еще издалека увидел черный БМВ у второго подъезда. Он прибавил шаг, точно, это была машина Волынца, а около нее сам владелец, только что вышедший из дверей. Это был моложавый еще человек в дорогом двубортном костюме с длинным галстуком, он бросил на заднее сиденье кейс и открыл переднюю дверцу. За рулем ждал молодой шофер с бычьей шеей и стриженым затылком.

— Можно вас на минутку, — окликнул Ступак

Волынец с недовольным лицом придержал дверцу. Ступак подошел поближе и сдержанно поздоровался.

— Продаю гараж. Вон тот, металлический. Купите?

Напряжение на лице Волынца пропало, он все понял и деловито кивнул.

— Сколько:

— Ну, это… Тысячу.

— Даю пятьсот. С вывозом.

Пятьсот, конечно, не тысяча, но тут не торговля, а просто продажа, подумал Ступак, чувствуя, что покупатель очень торопится и вот-вот сядет в машину. Второй раз его можно и не застать.

— Ладно, что ж…

Волынец из внутреннего кармана пиджака достал кошелек и ловко выдернул из него три стодолларовые купюры.

— В качестве задатка.

— Только освобожу к концу месяца.

— Тогда получишь остальные. Всего хорошего.

Волынец спрятался в черном БМВ, который резко рванул с места, а Ступак постоял еще немного, не зная, радоваться ему или не стоит. В руке был триста баксов, целое богатство для него. Но он потерял свое последнее пристанище. Куда ж теперь приткнуться, если его курятник теперь принадлежит этому бизнесмену? А может тогда и нужды в пристанище не будет. Об этом другие позаботятся.

Тем же утром он разменял в уличном обменном пункте сто долларов, накупил в гастрономе жратвы: два белых батона, здоровый кусок колбасы и даже гроздь желтых бананов, продававшихся на каждом углу. Сначала он хорошо поел в гараже в одиночестве — Плешка уже куда-то уехал и около гаражей никого не было. После сухой еды появилась жажда, но он решил, что пива он выпьет потом, когда пойдет на базар. Напряженно думая об оружии, он решил наведать базар, где не был еще с весны. Не было денег, не было и нужды ходить на рынок. Теперь, когда у него кое-что появилось, он не стал тратить зря время. Оберегая болевшую руку, около часа он толкался среди торговых рядов, заваленных разными товарами — овощами, фруктами, едой, а также одеждой, разными мелочами и другим барахлом. Все, что продавалось, было разложено на прилавках, столиках, а то и на асфальте, на газетах или просто выглядывало из раскрытых хозяйственных сумок. Товару тут было не меряно, можно было найти все. Но товары его интересовали мало, его интерес лежал совсем даже в другом, и он понимал, что это самое другое на прилавке не увидишь. Он больше приглядывался к лицам — покупателей и продавцов, толкавшихся в тесноте, выбирал определенный тип — молодого, уверенного в себе человека, может «афганца» или «чеченца». Как раз у них можно было что-то раздобыть. Оружие или наркоту. Как-то еще зимой он приходил сюда с женой за картошкой и у одного чернявого кавказца приценивался к гранатам. Когда тот назвал цену, пошутил: «Ого, хоть бы „лимонки“ были, а то…» «Это фрукты, а не „лимонки“ — обиженно ответил продавец, — „Лимонки“ дешевле будут.» «А что, есть и „лимонки?“», — в шутку поинтересовался Ступак. «Найдем, если нужно», — хитровато подмигнул кавказец. Но тогда «лимонки» были Ступаку ни к чему, но вот сейчас… Однако же, как обычно, то, что надо, в продаже нет. Даже на базаре.