Мкртич Саркисян - Сержант Каро

Выясняется, что прошедших под радугой смерти немало. Вот они сидят усталые и разбитые, Потапов, Оник, Володя, Папаша и многие другие. Они выжимают одежду и дрожат от холодного осеннего ветра.

Развести огонь невозможно. Мокрая одежда просохнет от тепла человеческого тела. Между тем вместе с темнотой начинается и дождь.

Срывается и вторая атака. Подробности те же.

Сентябрьский ветер не такой уж теплый, он хочет охладить горящие лица и души бойцов, но сырость присоединяется к нему, и человек мерзнет.

У телефона.

— В четыре часа ночи!

— Что?..

— Повторить атаку! Переправитесь первыми!

— Слушаю…

Уже за полночь. Темнота скрыта, а река — наш друг и соотечественник. Ее шум тщательно проглатывает звуки и не дает им добраться на правый берег, к врагу. Переправа начинается. Бесшумно плывут лодки. Нас не заметили, только бы предательские ракеты не взорвались, только бы ветер не проговорился, только бы луна не показалась…

У вражеского огня адреса нет. Скоро замолкают и одиночные выстрелы. Последние дни, полные боев и крови, измотали и врага. В этот предрассветный час ночь крепко смыкает веки, а значит, и неприятель тоже подвластен сну. Он спит, убаюканный ароматным ветерком и шумом Днепра. Пусть Днепр-отец не обижается за это неудачное выражение. Ему, конечно, не хотелось бы баюкать врага, не хотелось!.. Но ему не хотелось бы видеть врага и наяву, стонать от страшных взрывов снарядов и мин. Пусть лучше убаюкивает…

Показывается правый берег, поднимается над свинцовыми волнами и свисает над рекой. Шепотом раздается приказ:

— Готовься!..

Над рекой взвивается ракета. Ракеты и огневые очереди. Уже поздно, мы достигли берега. Сонный враг не в силах развернуть серьезных действий. Он не ждал нас. Начинается бой.

— Сейчас очередь наша, не щадить никого!..

— Вперед, ребята!..

Ночь бледнеет. Наш небольшой плацдарм прочен. Земля надежнее воды. Враг потерял голову. Тут и там короткий рукопашный бой, и повсюду паника, переполох, крики. Ужасающий разгром!.. Наше «ура» гремит так, что наглый гром неприятельской артиллерии задыхается от страха.

— К батареям!..

— Заставить замолчать артиллерию, мешает переправе!..

Днепр словно переменил русло и остервенело бросился на врага. Светает. От света и нашей атаки отступают темнота и неприятель. Над рекой зелеными поясами уже тянутся искусственные мосты. Начинается переход танковых колонн и артиллерии.

— Молодцы, орлы!..

Вслед за неприятельскими отступающими частями и мы движемся на запад. Днепродзержинск просыпается от сна. Какая самоуверенность! Немецкие офицеры ночуют в городе, совсем не подозревая, что мы можем прервать их сон. Вот они в нижнем белье выскакивают на улицу и убегают. Короткий бой вспыхивает в городском парке. Большая группа офицеров, вооруженная пулеметами и пистолетами, скрылась за кустами, деревьями и статуями и пытается беспорядочной стрельбой остановить наш натиск. Тщетные, но яростные усилия! Вот показывается командир полка. Он входит в сад и тут же падает от пистолетного выстрела.

Командира похоронили на том месте, где он пал, у самого входа в парк. У могилы стоит весь полк. Над могилой гремит последний ружейный залп.

Спускается мирный вечер 26 сентября.

Теперь в Москве салют. Днепр свободен!

Он герой, и никто этому не верит. Кто мог подумать, что этот худенький, ничем в глаза не бросающийся парень с изумленными глазами станет героем. Но подвиг свершен, и я один из тех, кто подписался под рапортом.

Когда мы в первый раз увидели этого худого, словно чем-то запуганного юнца, Папаша даже пожалел его:

— Мальчишку женить еще рано, а вот смотрите, куда его загнали, — на фронт…

Высокое кукурузное поле неожиданно прерывается. Наши окопы вырыты на его краю: идеальная маскировка. Кукуруза скрывает нас от врага, а перед окопами шириной в сто пятьдесят метров тянется гладкое жнивье. За ним опять кукурузные поля, которые так же любовно скрывают противника. Поле боя… там лежат убитые, и наши и их. Попробуй пренебречь защитой кукурузы, высунь голову. Пуля, задыхаясь, долетит до тебя.

Бой начался, неприятель отступает. Но сомнения мучают меня — почему он отступает влево, а не вправо?

Батальон преследует его по пятам, а он тянется и тянется налево. Соседний батальон отрывается от нас. Надо быть осторожным: неприятель может влиться в эту щель и пройти в тыл. И тогда будет поздно.