Михаил Терентьев - Хивинские походы русской армии

Самый путь избран был Бековичем, также вопреки воле Петра, не от Красных Вод по старому руслу Аму, а от Астрахани…

Немудрено, что подчиненные перестали доверять ему, а когда он вырядился в азиатский костюм, обрил голову и принял титул Девлет-Гирея, т. е. покорителя царств, то подозрение этого кабардинского князька в измене зашевелилось в умах русских людей, отданных ему в команду…

Он изменил вере отцов ради женитьбы на христианке, дочери русского влиятельного князя, а братья его остались мусульманами и, конечно, как все мусульмане, не могли относиться к нему по-прежнему. Когда жена и дети Бековича погибли, то весьма возможно, что эту катастрофу и родственники его, и сам он объясняли себе как наказание, ниспосланное Аллахом за измену вере отцов… Что могло теперь удерживать его в христианстве?

Если два брата его, Сиунча и Ак-мурза, приехали потом в отряд с несколькими узденями-мусульманами, то не ясно ли, что с ним примирились? Облекшись снова в татарский костюм, обрив голову и переменив самое имя, не обратился ли Бекович снова в прежнего татарина, хотя по внешности? А затем: погубив всю пехоту, более 3000 человек, еще до настоящего похода, а в походе предав и драгун хивинцам, разве он не загладил свой грех перед Аллахом и не поступил с русскими по рецепту Конрада Валленрода?

Возвратившись 20 февраля 1717 года на верблюдах в Астрахань, Бекович занялся приготовлениями к четвертому своему походу.

Кожин не хотел уже исполнять поручений князя Черкасского, не хотел участвовать в предполагаемой экспедиции, доказывая, что она не удастся, и требуя особого поручения в Индию. Он получил извещение от Аюки-хана калмыцкого, что Хива собирает войска, чтобы встретить русских с оружием, что русские не найдут там ни воды, ни сена, что хивинцы хотят идти на красноводское укрепление и что посланных князем Черкасским гонцов держат «не в чести».

Кожин известил об этом государя, генерал-адмирала графа Апраксина и князя Менпшкова, обвиняя Бековича в намерении «изменнически предать русское войско в руки варваров», а сам возвратился в Петербург. За такой самовольный поступок он был предан суду, но впоследствии, как кажется, прощен, когда предсказания его оправдались. Слухи, сообщенные Аюки-ханом, были подтверждены и письмом из Хивы от Воронина и Святого.

Воронина держали под караулом до прибытия хана из похода, но и тут хан допустил Воронина к себе для свидания только через месяц и потом, приняв грамоты и дары, не давал ему никакого ответа и не отпускал обратно в Россию. В Хиве действительно собирались войска и уже отправлен был передовой отряд в 1000 человек навстречу русским. Таким образом князь Черкасский знал о приготовлениях хивинцев, но надеялся с ними справиться.

В состав отряда сухопутной экспедиции было назначено:

а) пехоты : две роты солдат, посаженных на лошадей, 300 чел.

б) кавалерии: драгунский полк 600 чел.

в) иррегулярных войск: яицких казаков 1400 чел., гребенских казаков 500 чел., черкесских узденей (с Сиюнчем и Ак-мурзой, братьями Бековича) 22 чел., юртовских татар (калмыки) 32 чел., нагайских татар около 500 чел.

г) артиллерийских и морских чинов следует полагать около 100 чел. Всего 3454 чел. при 6-ти орудиях. Купеческий караван при отряде составился из 35 купцов (в том чисел 13 русских) со 161 чел. прислуги.

При отряде состояли: князь Саманов (Заманов), несколько астраханских дворян, подьячих и толмачей; проводником был прежний туркменец Ходжа Нефес.

Следовательно, всего в отряде должно полагать 3646 человек и из них пехоты только 300 человек!

Войску отпущено трехмесячное продовольствие, артиллерийские и другие припасы; под 2 роты пехоты куплено 297 лошадей, а под тяжести — 200 верблюдов. Казаки имели своих вьючных лошадей; драгунам куплено по 1 лошади на 2-х человек; кроме того под тяжести взято у астраханских, красноярских и других жителей до 300 арб и немалое число телег.

На Святой неделе 1717 года, в конце апреля, яицкие и гребенские казаки под командою секунд-майора Пальчикова выступили к Гурьеву со всеми лошадьми остального отряда (пехота, драгуны, уздени и проч.), отправлявшегося на судах неделею позже к тому же Гурьеву.

Из лагеря под Гурьевым Бекович отправил 100 человек яицких казаков для усиления тюп-караганского гарнизона, который потерял за зиму до 500 человек умершими (из 1254 чел.). Бекович рассчитывал пополнить отряд туркменами, подвластными Аюки-хану, но туркмены, отговариваясь сильными жарами, прислали только 10 человек, с проводником Кашкою. Туркмены, как оказалось, уже снеслись с Хивою и держали нейтралитет до чьей-нибудь победы. Под Гурьевым Бекович простоял без всякой надобности около месяца… Пропустив прохладное время, отряд точно дожидался жаров.