Богдан Сушинский - Путь воина

– Старинный казачий способ учения, атаман! – Хмельницкого он упорно называл атаманом, а не гетманом, однако поправлять его, сотника, Хмельницкий не решался. Ко всякому старому сечевику он по-прежнему относился с уважением новичка, неспособного постичь все премудрости опытных воинов, а потому преклоняющегося перед ними.

Еще несколько минут молчаливого созерцания Днепра, и вновь у подножия «трона гетмана» появился вестовой.

– Прибыл полковник Криса [19] с сотней казаков, да с тремя сотнями занятых у татар лошадей, которых ведут два десятка табунщиков.

– Зови его, поговорить с полковником надо.

Едва в горной крепости Хмельницкого зажглись первые костры, как прискакал гонец от Ганжи, вместе с которым неожиданно прибыл Кричевский. Появление полковника настолько удивило и обрадовало Хмельницкого, что он даже не пытался скрыть своей радости.

– Когда я узнал, что войска Барабаша ведешь ты, то поначалу не поверил, – объятиями встретил Кричевского гетман. Ему всегда нравился этот, с виду вальяжный, польский аристократ – худощавый, до чопорности сдержанный, совершенно непохожий на тысячи других казачьих офицеров.

Идя на Сечь, Хмельницкий втайне рассчитывал, что рано или поздно Кричевский присоединится к нему, превратившись то ли в генерального писаря повстанческой армии, то ли в дипломата.

– Мне и самому не совсем ясно было, куда и зачем веду казаков, что меня ждет.

– Я, конечно, помню, что обязан тебе своим спасением. Если бы не ты…

– Можешь считать, что с сегодняшнего дня я тоже обязан тебе спасением, – деликатно прервал его Кричевский. Даже при свете луны и костра мундир офицера немецких драгун сидел на нем с завидной изысканностью, подчеркивая в фигуре тридцатилетнего дворянина его прирожденную воинскую выправку. – Причем прежде всего спасения от позорной славы полковника, сражавшегося против армии Хмельницкого.

– Ты прав, полковник: порой слава действительно бывает позорной, об этом тоже нужно помнить.

Их объятия были искренними. И не только потому, что уже много лет их сближало кумовство – особый род побратимства, ценимого в Украине, как нигде в мире, где существует институт кумовства. Хмельницкий давно знал, что этот аристократ украинской крови тяготится службой польскому королю. Особенно, когда приходится подавлять очередное украинское восстание. И что так же, как он, Хмельницкий, киевский полковник, мечтал о дне, когда Украина вновь обретет свою государственность, возродив ее на руинах некогда могучей Киевской Руси.

– Ты, вижу, облачен в германский мундир. С чего бы это?

– Благодаря Тридцатилетней войне по всей Европе пошел слух о храбрости и мужестве прусских драгунов. Поляки наняли две-три сотни этих вояк, а теперь одевают в прусские мундиры реестровых казаков да польских аристократов-волонтеров.

– Вместо того чтобы нанимать все новых и новых драгун?

– А главным образом для устрашения восставших.

– Коронный гетман Потоцкий решил воевать против меня мундирами, – въедливо улыбнулся командующий. – Занятно слышать такое. Увидим, как это у него получится.

– Мой отряд расположился всего в трех верстах отсюда. Чуть дальше – отряд, который ведет атаман Барабаш. С ним – десятка два приближенных казачьих офицеров, преданных Барабашу так же, как и польскому королю.

– Значит, они настроены воевать?

– Чего не скажешь о большинстве моих казаков-драгун. Барабаш захватил с собой значительно больше офицеров, чем нужно, рассчитывая, что часть присоединившихся к тебе казаков, особенно реестровиков, присоединится к нему еще до первого боя. Остальные, уцелевшие, – после первого твоего поражения. Барабаш уверен, что после разгрома твоей армии в казачьих землях не останется полковника, который бы помешал ему захватить булаву гетмана не только казачества, но и всей Украины. Чего он и намерен добиваться от польского короля как достойной платы за участие в войне против восставших.

– Кто бы мог подумать, что король приобретет себе такого дорогого, но бездарного наемника? – иронично молвил Хмельницкий, тотчас же приказав седлать коней.

– Дорогого и недолговечного, – угрожающе пообещал Кричевский. – Полякам он уже осточертел своей тупой услужливостью, вечными претензиями, выпрашиванием чинов и имений, а казакам – своей подлостью и жестокостью. Большинство хоть сейчас готово сменить Барабаша на полковника Хмельницкого, сам сможешь убедиться в этом.