Богдан Сушинский - Путь воина

– Это все Ольгица наколдовала… – вздохнул князь.

– Ты прав, я здесь ни при чем, – кокетливо согласилась Власта. – Во всем будем винить только Ольгицу. Слушая нас, она, наверное, мудро усмехается, любуясь нашими шалостями. Хотя о шалостях этой ночи ей лучше бы не знать.

– Надеюсь, она простит их.

– Исключительно по мудрости своей. Кажется, ты хотел спросить, есть ли в нашей деревне ксендз, разве не так?

– Просто мне еще не успело прийти такое в голову. Но можешь считать, что прочитала мои мысли.

– Теперь мне приходится вычитывать не только то, что ты подумал, но и то, о чем думать не торопишься, – проворчала Власта. – Подвенечное платье мне пошили еще прошлой весной. Нет-нет, на всякий случай, – заверила она. – Не думай, что я так уж рассчитывала затянуть тебя под венец.

Гяур беспечно рассмеялся. Эта женщина нравилась ему все больше и больше, но уже не как любовница, а как тактичная и требовательная жена.

– Впервые слышу, как ты оправдываешься. До сих пор оправдываться приходилось только мне. Но зря стараешься.

– Так уж и зря? – озорно усомнилась Власта.

– Ты ведь уже успела убедить, что являешься моей судьбой. Все остальное оправдательным извинениям не подлежит, графиня Ольбрыхская.

– Кстати, каковой будет моя фамилия, когда ксендз обвенчает нас, князь Гяур?

– Очевидно, ты станешь княгиней Одар.

– Я бы предпочитала оставаться княгиней Ольбрыхской. Все-таки известный род, к тому же, приняв фамилию Одар, я потеряю аристократическое окончание [17] своей прежней фамилии. Однако ради тебя соглашусь. Поднимайтесь, князь Одар. Пока вы надраите клинок своей сабли, я прикажу привести сюда ксендза. Прямо из дому. Не так часто в этой деревеньке венчаются князь и графиня. Отсюда мы все вместе отправимся в костел.

– Но я не католик, – вдруг вспомнил Гяур.

– А я не православная.

– Тебе и не нужно быть православной, поскольку, как и все мои предки, я все еще остаюсь язычником. Правда, официально наше племя приняло христианство, однако вера наша – некая смесь христианства с язычничеством. Во всяком случае, у нас до сих пор существуют волхвы, мы поклоняемся Перуну, Велесу…

Власта на несколько мгновений замялась, понимая, что ситуация и в самом деле необычная, но затем решительно взглянула на князя.

– И все же мы должны венчаться, если только хотим предстать перед односельчанами, церковью и всем прочим миром в ипостасях супругов. Что же касается веры, то убеждена, что ксендз умудрится как-нибудь примирить нас перед Господом, который, по церковным понятиям, един для всех, а по нашим с Ольгицей – вполне заменяется Высшими Силами.

В тот же день графиня Власта Ольбрыхская и князь Одар-Гяур венчались. Проходило это действо в небольшом старинном костеле, с почерневшими серебряными «распятиями» и потускневшими безликими иконами. Каждый образ, каждый предмет в этом храме был настолько пронизан молитвами, что даже когда ксендз молчал, в сжатом, пропитанном духом ладана воздухе продолжали слышаться голоса давно почивших в бозе священников и певчих. Ксендз прекрасно знал, какого верования придерживается невеста, однако выяснять ее и жениха религиозные пристрастия не стал, разве что умудрился ввернуть в молитву слова об «искоренении из веры и душ человеческих язычества и прочей скверны». Однако вольность эту молодожены ему простили.

Они уже сидели за свадебным столом, когда прибыл хорунжий из ближайшего польского гарнизона и сообщил, что неподалеку, в украинских землях, появился первый отряд повстанцев. Командир эскадрона спрашивал, не согласится ли князь присоединиться со своими людьми и сельскими ополченцами к его драгунам, чтобы вместе выступить против бунтовщиков.

– Скажи своему поручику, что я мог бы взять его под свое начало, отправляясь в Дикое поле, – ответил Гяур. – Но ему лучше оставаться здесь, наводя страх на местных смутьянов. К тому же, будем надеяться, что украинцы из ближайшего воеводства повернут своих коней не на польские земли, а в казачьи степи.

На этом они с хорунжим и расстались. Но Гяур понял, что над имением Власты, а теперь уже и его имением, вновь нависла опасность. И не успели гости встать из-за стола, как он приказал слугам готовить карету и обоз, которые смогут доставить жену и дочь в родовой княжеский замок «Гяур».

– Ты не должна оставлять его стены до тех пор, пока не затихнет восстание, – приказал он Власте. – Я не желаю, чтобы эта война коснулась нашего имения, тебя и моей дочери.