Богдан Сушинский - Путь воина

– Тем не менее оно все равно коснется нас, – с грустью ответила молодая княгиня, выглядевшая божественно-прекрасной. – Единственное, что меня успокаивает, так это то, что на этой войне ты уцелеешь.

– Если только ты будешь очень хотеть этого.

– Ты уцелеешь не потому, что я так хочу, а потому, что так тебе предначертано.

– Уже молюсь на тебя, моя добрая предсказательница.

Только после этих слов Гяур снова оделся и позвал к себе Улича.

– Где письмо коронного гетмана, полковник?

– Письмо? – мрачно переспросил телохранитель, приставленный к нему еще на Острове Русов.

– Не заставляй меня повторять, – посуровел голос генерала.

– Значит, весь наш разговор с этим гонцом вы слышали…

– А ты что, намеревался скрыть от меня, что принял от гонца письмо?! – искренне ужаснулся князь.

– Поляки! – возвестил кто-то из повстанцев, и все бросились к своим коням, к повозкам, на которых лежали ружья и луки, к хуторским постройкам, из-за которых удобно было отстреливаться.

– Не опасайтесь! Мы послы коронного гетмана Потоцкого! – успел предупредить офицер, медленно приближавшийся во главе четверых драгун.

– Они что, сумели пройти к лагерю незамеченными? – помрачнел Хмельницкий, тоже успевший выбежать из штабного куреня и не так спешно, как хотелось бы в его годы, взобраться в седло. – Шкуры дозорных на полковые барабаны понатягивать надо за такую службу. Савур, узнай, чьи там дозоры их пропустили!

– Было бы велено, гетман. Но сначала узнаем, что за войско. Кто такие? – обратился он к польскому офицеру, подъезжая поближе и как бы прикрывая собой Хмельницкого.

– Ротмистр Радзиевский. Королевский драгун. С универсалом от гетмана Потоцкого.

– Послы, чьи бы они ни были, находятся под моей защитой. Пропустить! – приказал Хмельницкий казакам.

Розовощекий, пышущий редкостным для этих промозглых степей первородным здоровьем, Радзиевский подогнал коня прямо под порог штабного куреня и только тогда, немного поколебавшись, не уменьшится ли его гонора от того, что он оставит седло, лениво, неохотно спешился. Рослый, с широкой, прикрытой богатырским панцирем грудью, он как бы символизировал собой молодое польское дворянство – слишком воинственное и горделивое, чтобы признавать чью-либо власть, в том числе и королевскую. Увы, это дворянство и мысли не допускало, что своим вольнодумием как раз и губит ту Великую Польшу, которой якобы самозабвенно служит и на алтарь которой столь щедро кладет свои головы.

– Где вы раньше служили, ротмистр? – поинтересовался Хмельницкий, прежде чем усадить посла за стол. – Кажется, судьба уже когда-то сводила нас.

– В последнее время – в Каменце.

– Но с вами-то мы, кажется, встречались не в Каменце, а в Варшаве.

– Во дворце графини д\'Оранж, благодаря которой я оказался в свите другой графини – француженки Дианы де Ляфер.

Как человек, уверенный в себе и ощущающий свою силу, ротмистр держался совершенно непринужденно, поминутно поводя плечами, да так, что наплечники его панциря ревматически потрескивали, а все, о чем бы он ни говорил, позволял себе излагать, развязно посмеиваясь.

«О таких говорят: “И сражаются храбро, и гибнут с улыбкой на устах”», – подумалось Хмельницкому.

Он слишком долго пробыл в реестре, на службе у польского короля, и слишком часто оказывался в одних боевых порядках с польскими гусарами, драгунами, пехотинцами, чтобы утратить ту святость военного побратимства, которая еще недавно роднила его со всем этим славянским воинством.

– Правильно, ротмистр, мы виделись во дворце графини д\'Оранж, – мечтательно повертел головой полковник, садясь за стол напротив ротмистра и жестом останавливая Савура и Ганжу, решивших, что их присутствие придаст переговорам больше официальности и авторитетности. – Француженку вашу тоже помню. Что же вы не удержали ее, не женились?

– Если вы – о графине де Ляфер, то между нами встал князь Гяур.

– Серьезный соперник. Достойный.

– Вполне достойный того, чтобы вызвать его на дуэль. И если я не сделал этого, то лишь из уважения к его храбрости и к чувствам самой графини.

– …Которая и не скрывала своего выбора, – уточнил гетман. – С князем Одар-Гяуром мы довольно близко познакомились во время вояжа во Францию. Господи, да ведь и графиня де Ляфер там была. Они еще и свадьбу вроде бы затеяли.

– Хотите сказать, что князь Гяур женился на графине де Ляфер? – сникшим голосом поинтересовался Радзиевский, но тут же овладел собой и вполне искренне рассмеялся.