Богдан Сушинский - Путь воина

– Ты – ничтожный дезертир, поэтому я прикажу повесить тебя.

– Повесьте, ваша светлость, – обреченно махнул рукой солдат.

– Скажи честно: где остальные?

– Там, – махнул солдат куда-то в сторону двери.

– Где «там»? – помрачнело лицо Потоцкого. – Говори все, что знаешь, иначе я прикажу подвесить тебя за ребро на крюк.

– Под Желтыми Водами, – едва слышно произнес солдат.

Потоцкий вопросительно взглянул на адъютанта и хорунжего, который возглавлял разъезд драгун, задержавших этого скитальца степей.

– Он сказал: «под Желтыми Водами», – объяснил хорунжий, побледнев так, словно допрашивали не спасшегося, а его самого! – Когда мы выловили этого солдата, он говорил мне то же самое.

Этот безусый офицерик еще и в глаза никогда не видел коронного гетмана, грозность и склонность к скорой расправе которого давно стали притчей во языцех. А тут сразу приходится давать объяснения.

– Где это? Что такое – Ж?елтые Воды? – неожиданно занервничал граф, поддаваясь сугубо отцовскому предчувствию.

Пехотинец и командир разъезда недоуменно пожали плечами.

– Я спрашиваю: где это? – чуть не сорвался на крик Потоцкий, обращаясь уже только к пехотинцу.

– У истоков реки Желтой. Это приток Ингульца, – вдруг вспомнил майор Торуньский. – Там очень болотистая местность. Так мне объяснил один драгун из разъезда хорунжего. Судя по тому, что рассказывает этот оборванец, сражение произошло как раз на этом болоте. Драгун знает местность.

– В урочище Княжеские Байраки, – натужно прохрипел Смарун. – Это и есть пекло, в котором водится вся земная нечисть.

– Так что же произошло с корпусом? – поднялся Потоцкий. Сняв со стены саблю, он оголил клинок и кончиком его приподнял подбородок солдата. Он вел себя так, будто перед ним был не поляк, не его воин, а пленный враг. – Что ты видел? Что лично ты видел?!

– Я был среди тех последних, кто сражался в самом урочище. Когда я понял, что все, мы разгромлены, то притворился убитым. Там их много лежало: под кустами, на болотных кочках – раненые, убитые. А потом, когда повели пленных и собрали трофеи, я уполз в заросли. Ночью пробрался через лес и ушел в поле. Все эти дни я скитался. Ради Христа, дайте мне что-нибудь поесть, иначе я умру… – всхлипнул пехотинец, буквально поразив графа нелепостью своего поведения и мизерностью просьбы.

Состояние дезертира Потоцкого не волновало. Слушая его рассказ, он оттягивал момент, когда следовало задать самый важный вопрос: что произошло с командиром корпуса, с его сыном? Только потому, что граф не спешил с этим вопросом и до боли в сердце боялся ответа на него, он приказал адъютанту дать беглецу чего-нибудь попить. Этот солдат должен выжить. Он ему еще не раз понадобится, если только действительно является одним из немногих оставшихся в живых…

Солдата куда-то увели, точнее, утащили. Несколько минут отхаживали, чем-то поили-кормили. Успели даже слегка переодеть и отмыть лицо. После чего вновь ввели в кабинет коронного гетмана и без разрешения хозяина усадили в одно из свободных кресел.

– Пока вы будете расспрашивать, он не умрет, – со знанием дела заверил Торуньский. – Вот только знает он немногое.

– И я бы не очень-то доверял ему, – добавил хорунжий. – Мало ли чего способен наговорить солдат, дезертировавший с поля боя.

– Но я не дезертир! – неожиданно резко перебил его солдат. На вид ему было не более двадцати. Очевидно, из новобранцев, которых нахватали по разным имениям да по городкам из обедневших польских семей. – Я так и понял, что вы принимаете меня за дезертира. А я сражался честно. Вот вам крест. На коленях, на Библии поклянусь.

Смарун пытался сползти на пол и встать на колени, однако адъютант своевременно придержал его и вновь затолкал в довольно глубокое, обтянутое тонкой свиной кожей кресло.

Хорунжий намерен был оспорить его клятвенные заверения, однако Потоцкий презрительно бросил:

– Выйдите вон, хорунжий. Вы, адъютант, останьтесь.

Коронный гетман налил себе в венецианский бокал немного вина, отпил несколько глотков, не спуская при этом глаз со скитальца.

– Ты, солдат, знаешь, что командующим этим корпусом был граф Стефан Потоцкий?

– Знаю, ваша светлость.

– Знаешь, что он – мой сын?

– Ваш сын?! – ужаснулся скиталец. – Нет, ваша светлость, этого я не знал. И никогда не видел его, потому что только три недели как в армии.

– Во время сражения ты тоже не видел его? Ты не видел, как он сражался и что с ним произошло?