Владимир Зазубрин - Два мира (сборник)

— Уж гляди сам, Петра, что с тобой делать? Отпустить тебя — всем пропасть. Подумай сам, всему миру али тебе пропадать?

Нижняя губа у Петра задергалась, слезы потекли на бороду. Он с тоской обвел взглядом черные стены ямы, поднял лицо кверху. Седая борода старосты тряслась над могилой. Мужики стояли угрюмые, твердые, неумолимые, как камни. Теплый, дурманящий запах свежей крови стеснял дыхание. В яме было душно. Рана горела. Голова кружилась у Петра. Держал он ее с усилием и, несмотря на жару и духоту, дрожал, тихо щелкая зубами. Ребенка подняла и отошла с ним в сторону соседка Непомнящих.

— О-о-ох! Как же быть? Я бы в тайгу ушел.

— Зря городишь, Петра! Из-за тебя всем пропадать, что ли? Стыдно тебе, Петра! Пострадай за мир! Пострадай, Петра! Пострадай! Мы бабу твою не оставим!

Толпа кричала, волновалась, засыпала словами раненого, как комьями земли.

— Ироды, палачи!

Дарья исступленно взвизгивала, рвала на себе кофту, каталась по земле. Петр окоченел от холода. Небо в узкой щели ямы потемнело. Яма стала тесней. Сырые, черные стены сдвинулись, сжались.

— О-о-ох! Воля ваша. Дайте хоть напиться остатный раз. Горячего бы. Чайку бы.

— Это можно, сичас, мы сичас, — засуетился староста.

— Ребята, там кто-нибудь, сбегайте за кипятком!

Николай Козлов, свояк Петра, живший рядом с кладбищем, принес туес горячего чая.

— На, Петра. Эх, сердешный, за што страдаешь? И то у меня самовар баба согрела.

Николай с участием смотрел на свояка, качал головой. Петр пил долго, медленно, маленькими глотками. Женщины крестились в толпе и шептали:

— Господи, пошли ему Царство Небесное. Мученику за нас, грешных. Господи, прости ему все согрешения вольные и невольные!

Петр напился, со стоном подал туес обратно. Николай нагнулся, встал с коленей.

— Петя, не надо! В тайгу пойдем! Не хочу я!

— Замолчи, Дарья! — староста сердито посмотрел на женщину. — И так невмоготу, а она тут верещит еще. Смотри, народ-то как потерянный стоит!

Петр закрыл лицо руками, зарыдал:

— За-за-за-ры-ры-ры-ва-а-а-айте!

Кадушкин трясущимися руками выдергивал из земли лопату. Мужики засуетились, не глядя вниз, отвертываясь друг от друга, опустив головы, торопливо стали сталкивать в могилу сырую, рыхлую землю.

Женщина скребла землю и выла, протяжно, с безнадежной тоской:

— Отрою-ю-ю! Ю-ю-ю! У-у-у!

Осажденные в Пчелине партизаны не выдержали соединенного натиска итальянцев, чехов, румын и красильниковцев. Отражая ежедневно бешеные атаки белых, они израсходовали почти все патроны и вынуждены были отдать село, после четырнадцати дней отчаянной борьбы отступить в тайгу.

Конная разведка белых быстро проскакала по всему селу, закружилась на околице. Пешие дозоры заползли в улицы, осмотрели все переулки, обшарили дворы. С музыкой и песнями, четырьмя пестрыми колоннами входили победители в пустое Пчелино. Почти все крестьяне ушли с партизанами. Дома остались старики, старухи, ребятишки и люди, вконец запуганные белыми или в силу своих личных интересов сочувствующие им. Офицеры ехали верхом на лошадях впереди своих частей. На углах было расклеено воззвание агитационного отдела Революционного военного штаба повстанцев. Полковник-француз на породистой лошади подъехал к белому листку, стал читать.

К крестьянам и рабочим Таежного района

Товарищи крестьяне и рабочие! Враги трудящихся, белые разбойники, цепляются перед скорым концом за свою власть, выдумывают всякие способы, чтобы продлить братоубийственную войну. Они обманывают вас, говоря, что воюют за восстановление какого-то порядка в стране.

Бороться с этими гадами нам сейчас тяжело, трудно. Но знайте… товарищи рабочие и крестьяне, что рано или поздно победа будет в наших руках. Мы не одни, товарищи. С запада белых гонит Рабоче-Крестьянская Красная Армия (она уже захватила Челябинск). Во всем мире рабочие и крестьяне поднимаются на борьбу со своими поработителями. Мы знаем, что скоро продажная иностранная сволочь будет увезена из России. Близится час, когда социальная революция во всем мире сбросит в помойную яму истории всех этих негодяев и палачей трудящихся — шарлатанов, паразитов нашего труда: Колчака, Клемансо, Асквитов, Вильсонов.

Долой эту международную сволочь!

Товарищи крестьяне и рабочие, вы знаете, что из себя представляют эти звери в образе людей! Вы хорошо познакомились с идеями, которые проповедует колчаковская банда, и ее деяниями.