Владимир Кокинский - Два мира

Перелом

Мне всё яснее каждый день

Мой путь молниеносный к смерти.

Я ослеплён, и в круговерти

Себе свою напоминаю тень.

И голубя на небесах презрев,

Покорно следую за тенью.

Служа лукавому мишенью,

Смирению предпочитая гнев.

Я слеп и глух, и коротая век,

Не вижу Свет, да и не слышу Слова,

Не ощущаю над собой покрова –

Безвольный, грешный человек.

***

Меня за руку взял Господь,

И повёл по заветной тропинке.

Только вырвал я руку прочь,

Растворившись в чужой вечеринке.

И трещала по швам душа,

Задыхаясь в постыдной похоти.

Замирала едва дыша,

Глохнув в лёгкой наживы грохоте.

И устав от боли и ран,

Злобы, мести и лжи оракула,

Покаянно во храм пришла,

И в углу там тихонько плакала.

Меня за руку взял Господь,

И по той же тропинке заветной,

До сих пор меня тихо ведёт,

Улыбаясь едва лишь заметно.

Как жаль

Как жаль, пройдя почти полжизни,

Узнать прошедших дней печаль.

Узнать свой путь, убогость мыслей,

И стать опять на старт… как жаль.

Узнать тоску былых мечтаний,

Надежды плещущей грааль.

Боль радости, восторг страданий

Познать так поздно, жаль.

Иного света луч увидеть,

Почувствовать смиренья сталь,

Молитв огонь и покаяний ливень,

Узнать так поздно, жаль.

***

Опять земля укрыта снегом

И тучи скрыли солнца луч.

Опять я меж землей и небом…

Нетрезв, невесел, немогуч.

Туманной дымкой пахнет воздух,

Спешат, смердят грузовики,

А я стою один как олух,

Весь полный грусти и тоски.

Мне никогда не стать героем,

Не быть мне первым… все равно.

Но так не хочется порою

В грязи сидеть и ворошить… цветы.

Тоска

Снова тоска, от которой никак не укрыться,

Снова терзает меня вакуум прожитых лет,

Совесть не может от памяти запросто скрыться,

Тусклым упрёком мерцает надежды рассвет.

Дай мне однажды проснуться Тобой вдохновлённым,

Ветру подставить лицо и разжать кулаки,

Голос сорвать и в Тебя стать бездумно влюблённым,

И наконец, отряхнуться от этой тоски.

***

Светила утреннего луч!

Он так уныл, и так бесстрастен,

Пессимистичен, безучастен,

И так ленив, и так тягуч.

И новый породив рассвет

Свой дарит утомлённый свет.

Но лишь лазурные пилоны

Затянут тени грязных туч,

Меняется унылый луч,

Пронзая мрачные кордоны,

Святую смуту сердцу дав –

К мечте дорогу указав.

Осенний лист

Прибит к грязи дождём ненастным,

Иссушен солнцем, ветром измождён,

Осенний лист – глупыш несчастный,

Валяется, с землёю породнён.

Он помнит – раннею весною

В сиянье тёплом солнечных лучей,

Что был молоденьким листёнком,

Не замечавшим бед и мелочей.

А дни, как небо вечными казались,

И все на свете по плечу пути,

И каплями дожди ласкались,

А ветер звал с собой: «Лети, лети!»

Как в небеса его манили -

Мираж свободы, призрачный простор.

И он вздохнул, расправил крылья,

Сорвался ввысь и душу распростёр…

Осенний лист – глупыш несчастный,

Мечтатель жалкий – долго ль он летал?

Повержен солнцем, ветром властным,

Землёй рождённый, сам землёю стал.

Иссяк

Иссяк. Наверное навечно.

Иссяк, как в жаркий день ручей.

Уже не будет звонких песен

И светлых муз, родящих крик.

Иссяк. И небо стало мрачным.

Порыв ушёл, душа темна.

Любая рифма неудачна…

Иссяк в который раз до дна.

Иссяк! В тупик попал дремучий.

Путь пройден – значит в новый путь.

Ведь чтобы выдох сделать, нужно

Хотя б один разок вдохнуть.

Льстецу

Увы, мой друг, но для меня слова твои пусты,

Имел ты цель превознести меня или обидеть.

Чуть лучше знаю я себя, чем ты,

Не нужно слов, чтоб уважать иль ненавидеть.

***

Как страшно чувствовать тот миг,

Когда на горле хват костлявой длани.

Ни стон тяжёлый, и не горький крик

Не вырвется из сдавленной гортани.

Ни вдох, ни выдох совершить,

Лишь страх студёный сковывает сердце,

И ужас жгучий душу теребит,

И ощущаемы геены дверцы.

Когда на горле длани хват –

Беспомощны все силы человечьи.

Он только Словом может быть разжат…

И жить, леча духовные увечья.

Читая Евангелие

Так хочется подчас взлететь,

Разбитых рамок отряхнув осколки,

И мирно с высоты смотреть

На сплетни гнусные, кривые толки.

И мыслью – быстрой и живой,

Непобедимым, до краёв наполнив,

Святою верой разум свой,