Владимир Кокинский - Два мира

Домой вернуться, долг души исполнив.

И карапузом у окна

Со страхом видеть на небесном склоне,

Как Бог в обличии земном,

На белоснежном восседает троне.

***

Ваши прекрасные глаза

Чудесней жемчуга сияют.

В них – глубина, в них – небеса.

Я в них свой здравый смысл теряю.

Они доверчивы, чисты,

Они насмешливы, игривы,

Горды, надменны и просты.

Как упоенно Вы красивы.

Вы так безумно хороши,

Так искренне Вы мне не рады,

Что я гранит готов крошить,

Чтоб заслужить глаз Ваших взгляда.

Нет ничего на свете краше,

Ценней не может быть наград.

Глаза бы только видеть Ваши,

Перехватив их мимолетный взгляд.

Супруге

Расцвёл зарёю новый день,

Застав её во сне мятежном,

И дуновеньем мягким, нежным,

Согнал с ресниц тревоги тень.

Она заполнит мир собою,

Смиренно в новый день ступив,

И дар чудесный сохранив.

Дар Божий – расцветать с зарёю.

***

И снова наш прожжёный незабвенный дом.

Когда-то брошенный и навсегда забытый.

Служивший нам приятельским гнездом,

И с тех времен в душевной бездне скрытый.

И с легким трепетом, с тоскою о былом,

Войдя в знакомые давно, чужие стены,

Стараюсь помнить: этот перелом –

Не повод ратоборствовать с системой.

***

И каждый день война с самим собой

За барышок скупой себе и тем, кто выше,

Непокорённым, но с поникшей головой,

В надежде, что Господь тебя услышит.

С желаньем выжить, душу схоронив,

В слезах потерь сознаньем укрепиться,

Вопить, кричать, ни звука ни сронив

Оставить твердь, но в Тверди укрепиться.

Карандаш

Я нахожу свой старый карандаш,

Оставленный в уютном прошлом веке –

Свободном от реклам и распродаж,

Он память тихих встреч в библиотеке.

Лакей смиренный дерзкого ума,

Раздольных помыслов ворчливый шепот

Как душит гулкого пенала тьма,

Чернил пластмассовых безликий рокот.

Он упокоен грудами бумаг,

Под плоских электронных звуков лепет.

Он стар, потерт, но вовсе не иссяк,

И спит пока в своём конторском склепе.

Блаженный

Что ухмыляетесь, драгие господа?

Чем так занятен вам раскаянный блаженный?

Не тем, что обретает благодать

За связку ваших слабостей растленных?

Что слишком добродушен, неуклюж,

Что молится, бесчувственностью хворый,

За россыпь ваших вялых жалких душ,

За праздный хай, слепые наговоры?

За леность, безучастность, дань тельцу,

И страсть распутную, и лживость подаяний,

За то, что вы не тянетесь к Христу,

А Он так жаждет ваших покаяний.

Толкайте, тешьтесь, плюйте без стыда.

Уйдет блаженный прочь и слезы скроет.

Давайте, ухмыляйтесь, господа.

Его от вашей грязи Бог отмоет.

Прости

Прости меня за то, что был не с теми,

Что не писал, не сочинял, не пел,

Что постепенно становился тенью,

Всё чаще оставаясь не у дел.

Что мысль свою – забавную, цветную

В скупом саду тщеславья закопал,

И, выпустив мечту во хмарь пустую,

В пучине глупостей земных пропал.

Что лишь сейчас способен ко смиренью,

Что чёрно-белый нрав не обуздать,

Что нет в душе ни капли и сомненья -

Покорным точно никогда не стать.

Забыл

Нет мыслей. В голове моей «свобода»,

Я как графин второго января,

Как столб фонарный, ищущий исхода,

Но с места двинуться – потуги зря.

И тщетны все сумбурные прогулки,

Галдёж друзей и фразы мудрых книг,

Зудит в затылке только роем гулким:

Твори добро, ведь век твой невелик.

И поиск нудный… И одни сомненья.

И лбом о стену с низким КПД

Всё реже, укороченней движенья,

И только здесь, и только лишь в себе.

Погряз в Сети дурацким сериалом,

Зрачками рабски пачкая экран,

Сдержать пытаясь жалким арсеналом

Сложившуюся руку под стакан.

И в каверзном уныньи нет просвета,

Но сердце угнетённое тоской,

Взрывается негаданным ответом -

Прости, что я один, что не с Тобой.

Два мира

Два мира сочетаются во мне

Друг другу не давая жить спокойно,

То прячась, то тряся бесперебойно

Больную душу – изнутри, извне.

Один искрит, пленяет и зовёт

Вершины покорять, крыла сжигая,

Глубины постигать, и, дух теряя,

К тельцу златому продолжать поход.

Другой – смиренный, к вечности в пути

С улыбками родных, друзей и близких,

Свободный от высоких целей, низких.

Он лёгок, быстр и еле ощутим.

Один тревогу будит в путах сна,

Рождает в сердце ярость и сомненье,

Другой же дарит веру в воскресенье,