Артем Анфиногенов - Мгновение – вечность

— Да-а-а, — протянул Лубок, воротя нос в сторону. Сборы кончились, снова ему мыкаться, влачить существование, так не похожее на рассказы других о войне. — Где уж нам уж выйти замуж… С кувшинным рылом в калашный ряд… Прощевай, стартех! Желаю здравствовать!..

Павел и хозяин «Бостона» остались вдвоем.

— Погорел? — спросил стартех о Веньке. — Или в картишки продулся?

— Хрюкин ему в приказе выдал. Не проявляет инициативы в бою, пассивен…

— Больное место генерала. Правда. «Давно не виделись, Федор?» — «Давно, товарищ генерал… Как встретил вас с московским поездом… а наутро – война». — «То утро в Станиславе полжизни стоит, если не больше, согласен?» — «Как не согласен! Согласен». Приказ по авиачастям: боевую технику рассредоточить и замаскировать… а дальше? Дальше-то что? Военный человек, тем более генерал, действует по приказу, а приказа нет. В Москве Хрюкину и во всех кабинетах внушали: не поддаваться на провокации! Упаси господь!.. Гитлер как начал войну в Европе? Сварганил пограничный инцидент, ввел общественность в обман, задурил всем головы и ринулся на Польшу. Отсюда наша осторожность: не дать повода. Плешь Хрюкину проели… В субботу он с этим прибыл, а на рассвете «юнкерса» все наши аэродромы пробороновали…

— Что же Хрюкин?

— «Фашиста надо бить по морде, другого языка он отроду не знает!» — весь сказ. Короче, все поднял. Все, что уцелело, ранним утром бросил в бой…

…Венька Лубок уходил, озираясь, — как бы не попасть генералу под руку, — Павел Гранищев, слушая стартеха, пожалел о быстром отъезде командарма. Теперь-то он понимал, почему Хрюкин, ополчившись против пассивности Веньки в бою, так круто обобщил: «…истребитель прикрытия, опасный для своих». Не сегодня встретился с этим генерал. Болезнь требует серьезных мер.

Не только послушать про Испанию, Павел хотел бы пообщаться с командармом. Благо авиация, объединяя своих солдат и уравнивая их общим для всех понятием «летчик», такую возможность предоставляет. Пообщаться с Хрюкиным как летчик с летчиком…

Но «виллис» скрылся за бараком, и мысли Павла приняли иное направление: а не дать ли ему по случаю окончания сборов кругаля? Не заявиться ли ему собственной персоной в полк, где служит Лена? «Вот не ждала!» — охнет Лена. «Сколько можно в прятки играть?» — скажет он.

Сбыться этим смелым замыслам было не суждено.

Хрюкин, наученный войной, знал, что в резервах у командира избытка не бывает, здесь резерв всегда в дефиците. А самолетами его армию снабжают не так, как во время Сталинграда. Поэтому в дополнение к ранее принятым мерам Хрюкин распорядился, чтобы полки обязательно задействовали свои самолеты, восстановленные в авиаремонтных мастерских, где годные к бою машины подчас простаивают впустую.

Так на руках лейтенанта Гранищева появилось предписание получить в мастерских «законченный ремонтом самолет „ЯК-1“ заводской № 13649 и перегнать его через г. Ростов-на-Дону к месту базирования в/ч 15559», то есть в свой полк.

Авиаремонтные мастерские, куда командировался лейтенант, стояли в верховьях Дона, в населенном пункте Р.

В апреле сорок третьего года на трассовом аэродроме Р., находившемся в верховьях Дона, Н-скую бомбардировочную авиадивизию настигла весть о присвоении ей звания гвардейской.

Трассовая база не так хорошо подходила для празднования не раз срывавшейся и потому особенно желанной награды. Главное ее неудобство заключалось в чрезмерной загруженности: верхнедонской аэродром пропускал маршевые авиационные полки из Сибири, с Урала, центра России в сторону Ростова, к южному флангу советско-германского фронта, и все множество хваткого, горластого народа, объяснением и оправданием любых деяний которого являлся всесильный клич «На фронт!», обслуживала небольшая столовая – пищеблок задыхался; один из полков отличившейся дивизии расположился на отшибе, в сорока километрах от Р., — там же, куда в целях разгрузки направлялись одиночные экипажи «дикарей»…

Капитан Чиркавый, быстро оценив обстановку в Р., заявил:

— Эта ярмарка не по мне! Подковку над землянкой приколотили – все счастье, другого нет. Вниз спустился, здравствуй, баба, новый год, тот же «Золотой клоп», за что боролись, на то и напоролись. Будто опять под Старую Руссу загнали. В столовой пичкают «вторым фронтом», ничего другого не светит… Кто как хочет, а я отсюда мотаю!..

Говорилось это с вызовом, в расчете на командира полка. После зачетных стрельб, когда Чиркавый принародно продемонстрировал, что нет в полку лучшего воздушного стрелка, чем он, Афанасий не успокоился, а, напротив, где только мог, выводил Веревкина на чистую воду. Ведь еще в ЗАПе как изощрялся Веревкин, оттягивая вылет полка на фронт, какие плел интриги сейчас, под Москвой, чтобы уйти из полка, перебраться в центр переучивания, осесть в тылу…