Максим Шахов - Японская пытка

Покачивая кожаным портфелем с тугими пачками иен, Галицкий вошел в подъезд своего дома. Его дверь была опечатана бумажной полоской с печатью, на которой виднелись синие китайские иероглифы. Он постучал к Маше. Та быстро открыла и всплеснула руками:

— Николай Васильевич, я уж не знала, что и думать…

— Можно войти? — Николай прошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

— Где вы были все это время? Я и в полицию ходила. Но они…

— Все это не имеет никакого значения. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем.

Николай обвел комнату взглядом. Маша явно готовилась к отъезду. На кровати стоял чемодан, на стульях была развешена одежда.

— Ты уезжаешь? Выходишь замуж? — растерянно произнес он. — Тогда я пойду.

— Ну, что вы такое говорите! — Маша бросилась к нему, обняла. — Просто нашлась моя сбежавшая мать. Она умерла в Японии, ее второй муж умер еще раньше. Теперь мне в наследство достался городской домик и кое-какие деньги. Я должна ехать, чтобы принять наследство.

— Ты по-прежнему любишь меня? — спросил Галицкий, заглядывая ей в глаза.

— Конечно, — Маша сильней прижалась к нему.

— За мной гонятся. Мне нужно сделать новые документы, и мы уедем с тобой отсюда. Здесь скоро будет война. Когда Советы одолеют немцев, они пойдут на Японию. У меня есть деньги, много денег, — Галицкий бросил на кровать расстегнутый портфель, пачки банкнот рассыпались по одеялу, Маша ойкнула, заговорила горячо:

— Мы сможем жить на них в Японии безбедно. Война кончится. Американцы не рискнут высаживаться на острова. Император согласится на капитуляцию. Поедем со мной, у отца был второй паспорт, он сохранился. Незадолго до смерти у него вытащили бумажник с документами, и пришлось делать новый паспорт. Его забрали в обмен на свидетельство о смерти, а потом пришел мальчишка-китаец, сказал, что нашел документ на улице. Мы для азиатов все на одно лицо, у тебя такая же борода сейчас, как и у покойного папы. Я уезжаю сегодня в десять вечера…

— Хорошо, — произнес Галицкий, глядя из-за плеча Маши. — Купи билеты и мне, встретимся на вокзале. У меня еще есть одно дело, которое я должен закончить. Не люблю оставаться должником.

Николай отстранил Машу и выскользнул из квартиры…

…Легковой автомобиль остановился у калитки особняка в Харбине. Уставший Ихара попрощался с водителем и отпустил его. Начальник отдела закурил, стоя у калитки своего дома. Из тени вышел солидный, дорого и со вкусом одетый мужчина.

— Господин Ихара? — спросил он.

Доктор медицины повернул голову и с ужасом признал в подошедшем Галицкого. Ихара даже вскрикнуть не успел — остро отточенный супинатор с хрустом вонзился ему в грудь и провернулся. Поручик ловко перебросил тело через ограждение и, перегнувшись через заборчик, увитый глициниями, тихо произнес:

— Это тебе за всех нас. И за тибетского монаха в отдельности.

Прошагав квартал, Николай бросил самодельный нож в урну и взял такси.

Маша нервно ходила по перрону.

— Наконец-то! — бросилась она к Николаю. — Скорей, наш поезд уже отходит. Где ты был?

— Я же говорил. Неотложное дело. Я уже все уладил.

Проводник махал рукой.

— Поезд отправляется. Заходите.

Маша и Николай сидели в купе вдвоем. Они обнимались.

— Я уже не чаяла увидеть тебя живым, — шептала девушка.

Николай словно ее и не услышал:

— Я не успел спросить, как называется тот город, где тебе после смерти матери достался дом?

— Хиросима, — нежно проговорила Маша. — Мы будем жить там с тобой долго и счастливо и умрем в один день.

— Ты говоришь глупости. Я много старше тебя. Я буду стараться, но все равно умру раньше, а ты будешь еще жить.

— Все равно мы умрем в один день, потому что я так хочу, — засмеялась Маша и в первый раз поцеловала Николая в губы.