Максим Шахов - Японская пытка

Дальше ехали молча. Внезапно Ямадо обернулся.

— Беда!

Вдалеке пылила, догоняла армейская машина, вызванная Ихара. Кони вновь понеслись вскачь.

— Не уйдем, — вынужден был признать очевидное Николай. — Они нас догонят. Надо разъезжаться в разные стороны. Одному не повезет, но двое спасутся.

— Я их остановлю, — вызвался Ричард.

— Как?

Не успел американец дать ответ, как Ямадо подскакал к Николаю, и выхватил у него из-за пояса пистолет и тут же поскакал навстречу машине. Ричард повернул за ним, чтобы остановить, но быстро понял, что не успеет, повернул коня.

— Чертов камикадзе, — проговорил он. — Самоубийца.

— Он сейчас как раз перестал быть камикадзе, — произнес Николай, всматриваясь в удаляющуюся фигуру всадника. — Камикадзе летит на цель, которую ему указал командир, а сегодня наш друг выбрал цель сам.

Ямадо, пригнувшись, скакал навстречу машине. В него уже стреляли высунувшиеся из кузова солдаты. Конь, сраженный пулей, упал. Ямадо перекувырнулся через голову и залег за камень. Когда грузовик поравнялся с ним, он трижды выстрелил из пистолета. Зашипели пробитые протекторы грузовика. Машину занесло, она остановилась. Из кузова посыпались солдаты. Ямадо побежал по степи. В спину ему раздались выстрелы. Смертельно раненный, он вскинул руки и упал на землю.

— Черт! — выругался офицер, выбираясь из кабины армейского грузовика. — Мы сможем их преследовать?

— У нас только одно запасное колесо, — развел руками водитель.

Офицер с тоской смотрел на то, как двое всадников уносятся за горизонт — к монгольской границе. Он теперь был бессилен им помешать.

— А где же позиции Квантунской армии? — спросил Ричард, когда впереди возникли проволочные заграждения явно советского происхождения.

— Мы их уже миновали. Японцы устроили свои окопы в десяти километрах от границы. Они попытаются применить бактериологическое и химическое оружие в случае наступления советских войск, вот и не хотят подвергнуть свой личный состав угрозе, — сказал Николай.

— Откуда ты это знаешь?

— Я не только сидел, но и работал в «Отряде 731» переводчиком с немецкого, — признался Галицкий. — Кое-что знаю.

— Однако! — изумился Ричард. — Надеюсь, для этого были причины.

Объясниться не дало появление за проволочными заграждениями советского солдата. Он вскинул винтовку и по-русски крикнул:

— Не подходить! Буду стрелять! Разворачивайтесь назад!

За его спиной появился офицер в серой шинели.

— Мы американские летчики! — крикнул Ричард. — Мы убежали из японского плена. Примите нас!

Но ни офицер, ни солдат явно не понимали по-английски. Прозвучал выстрел в воздух, предупреждающий, что если нарушители не вернутся на территорию Маньчжурии, то следующий выстрел уже будет сделан на поражение. Николай не выдержал, закричал по-русски:

— Это американский летчик. Он убежал из плена. Примите его!

Офицер по ту сторону колючки задумался, затем крикнул:

— А ты кто такой?!

— Я довел его до границы! — закричал в ответ Галицкий. — Выяснять его личность — не ваша прерогатива, капитан. Этим займется советская контрразведка!

Капитан несколько минут соображал, затем сделал приглашающий жест, мол, подходите. В «колючке» показался проход.

— Пошли, — позвал Ричард.

— Теперь мне туда путь закрыт. Не выйдет из меня бортмеханика Джона, я уже раскрылся, заговорил с ними по-русски.

— Ты спас мне жизнь. Спасибо, — Ричард снял с седла банковский мешок. — Деньги все равно заберет ваша контрразведка, а тебе они еще пригодятся. Прощай. Когда-нибудь я расскажу своим детям про тебя.

Ричард коротко обнял Николая и зашагал к колючке, высоко подняв руки.

До Харбина верхом Николай возвращался три дня. Скакал по ночам, день проводил в монгольских юртах. Деньги делали невозможное. Он спешился на окраине Харбина, отпустил коня и вошел в город. Со своим преображением он особо не спешил. Постепенно, меняя магазины, он покупал одежду, пока не облачился в простоватый пиджак и брюки, заправленные в сапоги. Не выбираясь в центр, он постригся у уличного парикмахера. Тот подровнял ему бороду, превратив ее в эспаньолку, подравнял волосы.

Таким поручик Галицкий и вошел в дорогой магазин в центре Харбина. Продавцы покосились на него слегка презрительно. Но стоило Николаю небрежно прошелестеть пачкой японских иен, как они тут же завертелись возле него.

Через пятнадцать минут он вышел на улицу окончательно преображенным. Длинный модный плащ… На голове широкополая фетровая шляпа. В пальцах незажженная сигара.