Владимир Александров - Вилла в Лозанне

— Ну, знаете, шеф! Надо знать меру! Можно подумать, что я только и делаю одни глупости, а вы за них расплачиваетесь. Хочу напомнить вам, что у меня есть определенные заслуги в этой операции…

— Ваши заслуги! — тоненьким голосом закричал Эссен: напряженная бессонная ночь и самомнение этой грудастой бабенки вывели его из равновесия. — Вам ли говорить о заслугах! Да вы едва не провалили всю операцию! Я могу напомнить тот счастливый день, когда вы подарили вермахту несуществующие тридцать тысяч танков, рассчитывая, что такая невежественная дезинформация будет принята разведывательным Центром русских за чистую монету. Не этому ли «ловкому» трюку с танками мы обязаны появлению в Лозанне русского ревизора?! Я уж не говорю о том случае, когда ваше неумение владеть собой оттолкнуло от вас и озлобило ребенка Кинкелей. Или это тоже нужно причислить к вашим заслугам?!

Бледная Хильда сидела неподвижно, уставившись на разгневанного шефа сощуренными глазами, только пальцы в красном маникюре быстро-быстро мяли нитку жемчуга на шее. Сейчас она его ненавидела и не стремилась скрыть этого.

Поостыв и помолчав, недовольный собой за внезапный срыв. Эссен сухо сказал:

— Возлагающееся на вас задание состоит в следующем. С сегодняшнего дня вы поселяетесь в отеле «Централь-Бельвю» под видом богатой скучающей дамы, которая после неудачного брака — это вы сумеете изобразить натурально, — желая заполнить душевную пустоту, ищет новых знакомств и развлечений. Вы должны быть поэтому максимально общительны. И с женщинами, проживающими в гостинице, и с мужчинами. Возможно, вам удастся познакомиться с господином Шардоном. Это позволило бы вам наблюдать за ним открыто, а не украдкой, что он быстро заметит. Так или иначе, в отеле он будет у вас на виду. Главное, что вам надлежит выяснить, — нет ли у мсье Шардона сообщников. Я не думаю, что, выполняя такое задание, он действует в одиночку. У него должны быть помощники. Запоминайте всех, с кем он соприкасается в отеле, не исключая прислуги, присмотритесь к этим людям, прислушайтесь к разговорам. За пределами гостиницы наблюдение возьмут на себя другие наши люди. Они выследят места явок и связных, если таковые имеются. О ваших наблюдениях будете докладывать мне по телефону ежевечерне в двадцать два часа, не считая экстренных сообщений, которые вы обязаны доводить до моего сведения немедленно, отыскав меня, где бы я ни находился. На сегодня это все. У вас есть ко мне вопросы? Отлично… Желаю успеха, и поезжайте! А мне еще предстоит срочная работа.

Хозяин дома примиряюще улыбнулся, но обиженная гостья словно бы не заметила. Холодно простившись, она быстро накинула на себя плащ и вышла в сопровождении Пауля. Когда автомобиль с ними выехал за ограду, Эссен запер ворота, вернувшись в дом, сварил кофе и сел за доклад для Шелленберга.

В этот же ранний утренний час из подъезда лозаннского отеля вышел низенький крепыш с квадратными плечами и рыжевато-седыми прокуренными усами. На сгибе руки у него висел плащ, во рту торчала кривая дымящаяся трубка. Мужчина постоял на пустынной мостовой, пощурился из-под рыжеватых кустиков бровей на яркое солнце, поднявшееся над дальними горами за озером, потом быстрой валкой походочкой пересек улицу.

Фонтэн спешил на женевский поезд, везя с собой написанный ночью Леонидом доклад для Центра. В Женеве капрал пошлет это сообщение через своего радиста и дождется из Москвы инструкций.

Ночью, когда Рокотов пришел к Луи в отель, они мучительно размышляли над тем, как вытащить Кинкелей из капкана, как парализовать действия германской агентуры и сохранить лозаннскую группу. Хотя общая задача им была ясна, однако положение было сложным, силы и возможности противостоящих сторон столь неравны, что в своем донесении руководству Леонид наряду с конкретными предложениями по делу откровенно высказал и сомнение в успехе операции. Без дополнительного подключения людей Папаши Рокотов считал борьбу обреченной и просил у Центра помощи.

Свое ночное свидание с Папашей Леонид провел с предельной осторожностью. Прежде чем подойти к отелю Луи, он покружил по улицам, проверяя, нет ли кого позади, — синий сумеречный свет маскировочных фонарей помогал не только ему, но и преследователю. Возвращаясь к себе уже на рассвете, он опять мобилизовал весь свой опыт и внимание — ничего подозрительного не заметил. По-видимому, ночью наблюдения за ним не было. Теперь Рокотов знал, чье задание выполнял тот красивенький хлыщ, крутившийся возле кафе на набережной, а потом тащившийся за ним всю дорогу до «Централь-Бельвю». Следить незаметно этот тип явно не умел, и Леонид, решивший после того, как его сфотографировали на вилле Кинкелей, что им заинтересовалась швейцарская полиция или контрразведка, подивился, до чего непрофессионально их агент ведет наблюдение. Наверно, новичок. Уйти от него не составляло труда, но Рокотов не стал этого делать. Пусть следят — главное, что он это знает. Все равно он обязан остаться в Лозанне.