Якуб Колас: Трясина [Перевод с белорусского]

Они сидели на мешке с травой. В лесу уже совсем стемнело. На чистом весеннем небе мигали холодные звезды.

— Ты не сердись на меня, Авгиня! — ласково сказал Мартын и положил руку на ее плечо. — Я, может, сурово говорю с тобой, но не так хотел я говорить. Я много думал о тебе. Ты из моей головы не выходишь. И верно, никто так не любил тебя, как я. Я и теперь люблю тебя, — сказал он совсем тихо и привлек ее к себе.

— Не надо, Мартын! — встревоженно сказала Авгиня и высвободилась из его рук.

— Почему? — спросил Мартын. — Я ведь люблю тебя.

— А что скажет твоя жена?

Напоминание о жене расхолодило Мартына.

— Давай лучше поговорим, — сказала Авгиня. — Я тоже думала о тебе, вероятно, не меньше, чем ты обо мне. Я тоже люблю тебя, но по-другому.

— Как же?

— А просто люблю, как брата. Ведь я одна, Мартын, совсем одна. Мать моя хоть и не говорит мне прямо, но хотела бы, чтобы я вернулась к Василю. А я не хочу и не вернусь к‘нему никогда. Буду жить с детьми. Алеся — твоя дочь, Мартын. Василь ненавидит ее. Она чувствовала эту ненависть и боялась Василя. Она не знала отцовской ласки. А какая она тихая и добрая!.. Когда он выгонял нас, она стала между ним и мной, чтобы защитить меня.

— С чего у вас началось?

— Ну, как тебе сказать? Мы никогда не жили в особенном ладу. Он часто попрекал меня тобой, но я терпела, старалась все обратить в шутку. А началось это, когда пришли сюда легионеры. Он все ходил к этому пану Крулевскому…

Авгиня подробно рассказала все, что произошло за последнее время и как она поссорилась с Василем.

— И про сговор с Савкой знала?

— Да… И предупредила об этом бабку Насту.

— Ты нам большую услугу оказала, Авгиня.

— А скажи, Мартын, что будет с этой войной? Неужто легионеры надолго останутся? Не будет тогда нам житья.

— Потерпи немного, Авгиня: покатятся отсюда эти паны, только пятки их засверкают.

— А куда ты сейчас идешь, Мартын?

— Хочу домой забежать, поглядеть, как они живут.

— Не ходи, Мартын, там легионеры.

— Черт с ними! Я возьму твой мешок, и мы пойдем помаленьку.

— Я боюсь за тебя, Мартын!

— А ты не бойся, Авгиня! Мы пойдем осторожно, чтобы нас не заметили.

Мартын взял мешок, прикрыл им карабин, с которым он не разлучался, и под покровом надвигающейся ночи они направились к селу.

На прощание Мартын сказал Авгине:

— Когда жить станет лучше, я помогу тебе.

— Будь здоров, Мартын! Берегись, не попадайся врагу в лапы.

Она уже хотела уходить, но Мартын не выпускал ее руки.

— Авгиня, кто знает, может, мы больше и не увидимся.

И он обнял ее.

Шла домой Авгиня, взволнованная от нахлынувших противоречивых мыслей.

Некоторое время на партизанском фронте не происходило никаких заметных событий. Легионеры и их сторонники — помещики, хуторяне, разные арендаторы и кулаки — радовались и распространяли слухи, что с партизанами расправились.

Но однажды летом ночное небо заполыхало грозными багровыми зарницами. Словно огненные снопы раскинулись по темному небосводу. Кровавые лучи сверлили ночную тьму, освещая окрестности своим пугающим блеском.

Было что-то угрожающее в этих багряных переливах, в фантастическом колыхании их в ночном сумраке. Ночь сразу посветлела, сумрак расступился, словно прошла предрассветная пора. Из поредевшей тьмы выступали контуры лесных массивов, убегающих к горизонту, дома с низко опущенными кровлями и одинокие деревья около хат. Встревоженные этим необычайным зрелищем, собаки заливались жутким лаем, словно в предчувствии надвигающейся беды.

Люди просыпались, глядели в окна и, пораженные багровым заревом, разлитым по земле и крышам, выбегали наружу. Взирая в страхе на отсветы невиданного пожара, спрашивали: «Где же горит?» — и старались разгадать, где и почему возник пожар.

Всеми овладела тревога. Но в непосредственной близости к пожару, где люди отчетливо видели и слышали, как яростно бушевало пламя, окаймленное пеленой густого черного дыма, а искры огненной метелью носились над головой, было еще страшнее. И там уж не гадали, а просто говорили: горит поместье такого-то пана.

Перед тем как вспыхнул пожар, в имений пана Длугошица стояла тишина. Старинный замок, гнездо родовой знати, с высокой башней, очертания которой терялись в ночном сумраке, смутно вырисовывался на фоне темного неба. Конюшни, амбары, хлева и овины словно вросли в землю.

Неизвестные пришлые люди с ружьями и гранатами, словно тени, бесшумно сновали по темным закоулкам усадьбы. Около самых построек они задержались. Тут и там вспыхнули огоньки. Послышался свист. Он повторился в разных концах двора. Потом неизвестные люди покинули панскую усадьбу и ушли в лес. А в усадьбе в разных местах точно из-под земли вырвалось пламя, поднялось ввысь, разгораясь со все большей силой, ярко освещая двор, и кровавые отблески ложились на каменные стены замка. Тогда можно было заметить небольшую группу людей, торопливо шедших к лесной опушке. Скрывавший их темный полог отодвигался все дальше вглубь, и вскоре все поле было залито заревом пожара. Когда удалившихся людей скрыли деревья, они остановились и взглянули на поместье пана Длугошица.