Якуб Колас - Трясина [Перевод с белорусского]

Савка напряженно думал. В таком беспросветном положении он еще никогда не бывал. Куда; же ему теперь идти? Где искать пристанища? Вспомнились ему допрос, следователи и страшный Адольф. Шустрый, долговязый и этот палач Адольф в лес не поехали, они живы, и горе будет Савке, если он им попадется в руки.

От этих мыслей Савку начала пробирать дрожь.

И почему он сразу, после свидания с дедом, не признался Цимоху Будзику, какой он партизан? Этого Савка теперь не мог себе простить. Цимоха Будзика он знал давно и сейчас ухватился за него, как хватается за кочку человек, которого засасывает трясина. Лежа в своей норе, Савка словно увидал небольшой просвет во тьме, и в нем снова ожили надежды.

Несколько дней слонялся Савка в окрестностях села Карначи, ища встречи с Цимохом Будзиком. Он терпеливо выжидал на дороге, по которой недавно вел его Цимох к деду Талашу. Иногда расспрашивал кое-кого из карначивцев о Цимохе, но тот в селе не показывался. Наконец однажды, когда еще не совсем рассвело, Савка решился зайти во двор Цимоха.

Хозяина встретил он на дворе у овина.

За эти дни Савка похудел и осунулся.

— Здорово, Цимох! — сказал Савка с виноватой улыбкой на лице, не решаясь взглянуть ему в глаза.

Цимох взглянул на Савку и содрогнулся, словно перед ним стоял не живой человек, а выходец с того света. Минуту он смотрел молча, потом подозрительно оглянулся по сторонам.

«Откуда ты взялся, и какого черта ты приплелся сюда?» — промелькнуло в голове Цимоха, а вслух он сказал:

— Чего тебе нужно?

Голос Цимоха звучал сурово и неприветливо.

— Не сердись, Цимох, я сейчас уйду. Хочу только поговорить с тобой. Я искал тебя все эти дни.

Цимох настороженно взглянул на Савку, ощутив неясную тревогу.

— Да что тебе надо от меня? — все так же холодно спросил Цимох.

— Я не так виноват, как вы думаете.

— Ну, так что с того? Тебя же отпустили…

— Я хочу, чтобы вы знали правду.

Цимоху не все было ясно в этом деле, и поэтому он спросил не так сурово:

— Какую правду?

— Я, Цимох, не буду оправдываться: я взялся за паскудное, мерзкое дело. Меня уговорили Бусыга и его приятели, чтобы я прикинулся партизаном и доносил на вас. Меня к вам направил Максим Талаш. Раньше он ничего про вас не говорил. А потом…

— А потом дед Талаш сказал Максиму, чтобы он тебе указал дорогу к нам, — перебил его Цимох.

— Сам Талаш?

— И еще скажу тебе: раньше, чем ты пришел к нам в лес, мы уже знали все твои секреты и сговор с войтом.

Савка еще больше удивился, а Цимох решил его окончательно запутать.

— Чудак ты, — сказал он, — нам все известно, особенно, что замышляют предатели. И мы знали, что ты приведешь своих панов к нам.

Цимох лукаво ухмыльнулся.

Савка совсем растерялся. Только теперь он сообразил, почему легионеров так дружно встретили в лесу.

— Если вам все известно, — сказал сбитый с толку Савка, — вы должны знать, что я Бусыге вас не выдал и отказался служить ему.

— Но панов ты все-таки привел, — возразил Цимох.

Савка опустил голову.

— Ты не знаешь, Цимох, чего мне это стоило. Я никому по своей воле ни слова не сказал про вас. Но меня мучили, пытали. И только, когда я больше не в силах был вынести, я покорился.

Но и эти слова не тронули Цимоха.

— Значит, ты нетвердый человек, — сказал он.

И против этого довода Савка не мог возразить.

— Когда я возвращался из леса, я хотел вернуться к тебе и признаться во всем.

— Но ты не вернулся.

— У меня смелости не хватило; мой поступок, сам знаю, гадкий… Я не думал, что дело так кончится. Я дрался с ними и войту бок пропорол ножом. Если бы меня тогда не поймали, я пришел бы к вам. Наверняка пришел бы.

— Тогда бы с тобой обошлись по-другому, — сухо сказал Цимох.

Савка надеялся, что его покаяние хоть немного смягчит Цимоха и тот посочувствует ему и поддержит в тяжелую минуту. Но Цимох к нему отнесся сухо, враждебно и не сказал ни одного приветливого слова. Пропасть между ним и партизанами оставалась такой же глубокой.

Они умолкли.

Да и о чем еще говорить?

Савка постоял немного, потом сказал?

— Я пойду.

— Ну, что же… — равнодушно сказал Цимох.

Савка замялся.

— Может, ты мне дашь кусочек хлеба на дорогу? — робко попросил он.

— Можно… Пошли!

Подошли к хате. Цимох вынес кусок хлеба, Савка взял хлеб, поблагодарил.

— Ну, будь здоров.

Савка сделал шаг и остановился.

— Больше я вам ничего худого не сделаю. Мне стыдно вам в глаза смотреть, но я искуплю свою вину перед вами всем, чем смогу. Скажи это деду Талашу и Мартыну Рылю.