Якуб Колас: Трясина [Перевод с белорусского]

Выбрав укромный уголок, он прислонился к старой ели под навесом заснеженных ветвей, достал кожаный кисет, набил табаком трубку, высек огонь, закурил. Долго попыхивал дед Талаш трубкой, выпуская кольца дыма. Легкими облачками дым просачивался сквозь еловые лапчатые ветки, выбирался на простор и рассеивался в вышине, а дед все раздумывал. Поразмыслив, он пришел к заключению, что немного погорячился. Хорошо, что Максим удержал его, — было бы куда хуже, если бы он зарубил легионера. И неизвестно, что сталось теперь с его сыновьями и бабкой Настой… Ох, мерзавцы! И принес же их черт на его голову! А что ему оставалось делать? Просил, умолял их, как людей, на колени встал, а они издевались над ним, словно он не человек… И когда дед Талаш начал припоминать, как с ним обошлись легионеры, злоба с новой силой овладела им, и тогда он пожалел, что не раскроил черепов этим грабителям. После всех этих размышлений у деда невольно возникло желание разузнать, что творится дома, как там сыновья и жена и как расценивается его поступок.

А в это самое время, когда дед Талаш, сидя под елью, думал свою невеселую думу, там, в селе, пан Крулевский подготовлял общественное мнение в пользу пилсудчиков. Окружив себя сельскими богатеями, он стал заигрывать с ними и расхваливать захватчиков. Василь Бусыга был его верным помощником. Если пан Крулевский выступал в роли главного свата захватчиков, то Василь Бусыга играл роль панского подголоска. Пан Крулевский считал себя знатоком крестьянской души и даже говорить старался языком простолюдина. В заметно приподнятом настроении, захлебываясь, он рассказывал о шляхетской культуре, о демократичности панов и шляхтичей, об их миссии быть щитом европейской цивилизации против азиатской опасности. Только они обеспечат народу национальную независимость и свободу.

Василь Бусыга дополнял панские тезисы вымышленными примерами дикости большевиков, которые якобы уничтожали имущество, притесняли простых людей, живших немного зажиточнее, забирали коней, коров, кровью и потом добытую землю и отдавали ее лодырям, которые не умеют работать на поле. Вспомнили тут и деда Талаша. Его «дикий» поступок осудили самым решительным образом. Недаром в его хате жил красный командир!

А в это время дед Талаш строил планы на будущее. Он вышел из своей засады, прислушался, осмотрелся. В верхушках деревьев тревожно шумел ветер, раскидывая на ветвях узорчатую белоснежную сеть. На земле царила глухая тишина. Откуда-то левее села доносились далекие выстрелы. А может быть, это только казалось деду Талашу. Постояв еще минуту, он медленно направился в сторону своего дома. Шел он неторопливо, выбирая глухие лесные тропинки, так хорошо знакомые ему, шел по краю топких болот, среди оголенного лозняка, и пристально вглядывался в туманную, снежную мглу. Шел дед Талаш с таким расчетом, чтобы попасть к своему двору в сумерки, незаметно для людских глаз.

А к вечеру того же дня в селе появилась группа легионеров. Вошли они бесшумно, незаметно, никого особенно не потревожив. Пан Крулевский, как видно, был уже заранее осведомлен, он побеседовал с начальником отряда, а затем и солдаты и он сам куда-то исчезли. Некоторое время спустя в село вошел целый взвод легионеров с офицером во главе. Шли они по улице очень браво, как завзятые вояки и победители.

Остановив взвод на площади, молодой форсистый офицерик строго и коротко, как полагается заправскому командиру, отдал приказание выставить караул. Потом он отметил посты, где охрана должна быть особенно бдительной, приказал наладить связь, выслать дозоры и вообще быть начеку. Часть легионеров ушла в наряд, а остальные разместились по хатам.

Переполошилась бабка Наста, увидев во дворе легионеров. В хате с ней был только один Панас. Легионеров было трое. Вошли не поздоровавшись, окинули глазами хату.

— А где, бабка, твоя невестка? — спросил один легионер.

— К родителям пошла, панок! — испуганно ответила бабка Наста.

— А ты не врешь? — снова спросил легионер.

Бабка не поняла и ничего не ответила.

— С большевиками водился? — вдруг задал вопрос другой легионер, обратясь к Панасу.

— Нет! — ответил Панас.

— Большевики были у вас? — допытывались легионеры.

— Были. По всем хатам стояли.

— Почему это вашу именно хату выбрал большевистский комиссар?

— Разве я знаю? — Панас пожал плечами.

— О, собачьи дети! Большевики!.. Где отец?

Нашумев и погрозив, легионеры ушли. Страх еще сильнее овладел бабкой Настой. Что же будет с дедом? И где он? Может, его уже поймали?