Николай Кожевников - Гибель дракона

Совсем недалеко, чуть ли не в десяти шагах от японцев, мелькнула выгоревшая на спине гимнастерка Белова. И, одновременно со взмахом руки офицера, парторг упал в кусты, опередив очередь японского пулемета на десятую долю секунды.

Белов залег между камней недалеко от дота и короткими очередями, на выбор, бил подползавших к взрывчатке самураев. Никто из батальона не видел, но Белов заметил какое-то подозрительное движение со стороны японских окопов. Выдали смертников птичьи голоса. Когда Белов увидел ползущих к толу солдат, на размышление времени уже не оставалось. О том, чтобы послать кого-нибудь, парторг не подумал: на войне все равны, и если он, парторг, не покажет коммунистам пример, то кто же сможет?.. Задыхаясь, он вложил второй диск — еще несколько японцев упорно ползли. Но выстрелить не успел. Все вокруг загрохотало, точно гора раскололась на множество мелких осколков.

— Вот что! — кричал Шкорин, прыгая в пустой окоп японцев, далеко за взорванным дотом. — Обхитрить хотели! Вот что! — и никаких больше слов он не мог припомнить, потрясенный самоотверженностью лейтенанта.

Батальон уверенно продвигался к вершине. Гора казалась лестницей, где каждый взорванный дот был ступенькой к победе.

В полдень роты первого батальона достигли вершины. Пятнадцать дотов стояли без колпаков, на скрюченной арматуре висели куски бетона, обрывки японских мундиров.

К подножию горы подвезли в походных кухнях обед. Затихли выстрелы. Солдаты, по пять-шесть человек от взвода, нагруженные котелками, пригибаясь, бежали к кухням. Японцы не стреляли, замышляя что-то.

Наступление советских войск развивалось на всех направлениях. Приграничные армии японцев уже к утру оказались в «мешках». Бомбардировочная авиация японцев не могла подняться в эту ночь с аэродромов. Советские истребители обстреляли аэродромы, а пикирующие бомбардировщики довершили разгром. Кое-где над маршевыми колоннами советских войск еще появлялись одинокие японские самолеты, но их успешно отгоняли дружным огнем.

Если бы можно было подняться над Маньчжурией в эту ночь и охватить ее взглядом, то стала бы видна сплошная линия огня, движущаяся к центру страны от советских границ. Море кипело — ни одно японское судно не прошло в Маньчжурию, ни одно судно не прошло из Маньчжурии. А армии второго эшелона советских войск еще только садились на освободившиеся машины для марша вперед — на Чанчунь, Харбин, Мукден. Само понятие «второй эшелон» изменилось: через три часа после начала военных действий второй эшелон стал первым, а вскоре неудержимой волной покатился третий эшелон, чтобы, в свою очередь, стать первым в боях.

Всего этого не знал генерал-лейтенант медицинской службы Исии, занятый усиленной подготовкой своего оружия, которому, по его мнению, предстояло сыграть решающую роль для поворотного момента и конечного исхода войны с Советским Союзом. А там, дальше, он, возможно, обрушит свои бомбы и на головы янки, если они не сдадутся или не согласятся на почетный для Японии мир.

Первую партию фарфоровых бомб утром должны были забрать самолеты. Солдаты работали молча. Иногда их окутывал приторный, тошнотворный дым крематория. Они морщились, стараясь не дышать.

Запыхавшийся дежурный по отряду нашел генерала Исии в лаборатории первого отдела.

— Господин профессор! — заторопился он. — Бревна уничтожены полностью. Никаких происшествий нет... кроме... — он замялся.

— Что? — быстро обернулся Исии.

— Заключенный, зараженный чумой, укусил солдата Харазикуру.

— Ну?

— Солдат заперт в изоляторе. Что прикажете?

— Расстрелять! — не задумываясь, ответил Исии. Дежурный, доставая пистолет, кинулся к дверям.

— Приготовлено триста шестьдесят девять бомб, господин профессор, — доложил Кавасима, обдумывая предлог, чтобы удрать к морю, а оттуда — к американцам: хорошо, что связи с Гонмо за это время окрепли. — Отправлено на полигон триста пятьдесят...

— Заряд?

— Тридцать граммов.

— Много. Уменьшите на половину. И пятнадцати граммов блох достаточно, — усмехнулся Исии. — Будьте экономны.

Кавасима только что хотел начать разговор об эвакуации, как подбежал комендант отряда и доложил:

— Здание к уничтожению готово. Взрывчатку привезут саперы. Остается облить бензином...

Исии пошел по лаборатории, следя за тем, как осторожно пересыпают зараженных чумой блох из колб в стеклянные, рубчатые пробирки авиабомб.