— Выходил покурить.
— Значит, тоже не спал. — Газиев вздохнул. — Хотелось бы поговорить с ним по душам… Так не подпускает. Каменный, черт! — Командир снова взглянул на часы. — Ну, давай, вахтенный, подымай народ!
Через час к борту подошел катер. Командование бригады обходило подлодки, уходящие в поход.
В нашей крохотной кают-компании собрались командиры.
Старший помощник Нефедов, щеголеватый москвич штурман Саша Вихров, совсем юный, пришедший на лодку сразу после училища командир минеров Сердюк, немногословный, угрюмый инженер-механик Тимофей Иванович Богунов. Все такие разные, непохожие один на другого люди. Даже поднятый Газиевым тост каждый пьет по-своему. Вихров лихо опрокидывает свой стакан, старпом конфузливо крякает после стопки, Богунов равнодушно пьет пайковое вино, как воду, а лейтенант Сердюк, закашлявшись, тщетно пытается скрыть выступившие на глазах слезы…
Мы стоя выпили за Родину, за победу.
Газиев на секунду скрылся в своей каюте. Вернувшись, он поставил на стол большую темную бутылку.
— Последняя. Из довоенного отпуска привез. Берег для встречи жены.
Газиев разлил по стаканам густое темно-рубиновое вино.
— У нас в горах его называют «кровь земли»…
Поднял стакан.
— Теперь…
— Погодите, — остановил его комбриг. — Позвольте сегодня без тамады. — Он обвел нас взглядом. — Счастливого плавания, друзья!
— Удачи остающимся! — добавил я.
Комбриг кивнул.
Вино было терпким на вкус, чуть отдающим горечью осенних виноградников. Таким вином нас угощали крестьяне в Пиренеях.
Мы поставили на стол пустые стаканы.
— Присядем перед дорогой, — сказал полковой комиссар.
Мы сели вокруг стола. Минуту молчали. В глазах Газиева возбуждение сменилось тоской. Наверное, вспомнил жену.
Наконец комбриг поднялся. Встали и мы. Командир бригады обнял Газиева.
— Ну! Ждем вестей! Знаю, не подведете!
— Постараюсь. — Газиев поднял глаза, тихо произнес: — Товарищ адмирал, просьбу не забудьте.
— Не беспокойся, встретим, устроим, все будет как следует. Не бойся.
Газиев вскинул голову.
— Одного боюсь — вернуться без победы! А остальное все не страшно.
Комбриг шагнул ко мне.
— Ну, писатель…
Мы тоже обнялись.
— Завидую я вам, черти! — негромко сказал мне на ухо полковой комиссар.
Катер ушел.
На мачте флагмана взвился сигнал «С якоря сниматься».
Загремели цепи выбираемых якорей. За бухтой, в море, вставало солнце. Расходился туман, обнажая сопки. Осень — лучшее время в наших краях. Чистое, червонное золото окаймляет белый камень зданий. Таким и запомнится всем нам наш город…
В кильватерном строю отряд выходил из залива. Наша лодка поравнялась с последним маяком.
— На фалах! — командует Вихров. — Позывные поднять!
Моряки, как правило, не знают тех, кто зажигает маяк или подымает сигналы на наблюдательном посту. А между тем эти люди первыми встречают корабль, возвращающийся из плавания, и последними провожают уходящих в море. Вот и сейчас красный с белым кружком «ответный» вымпел, вздрогнув, поднялся под клотик мачты на острове у выхода из залива. А следом за ним взвился сигнал «Желаю счастливого плавания».
Спасибо, незнакомый друг!..
26 октября.
А волны и стонут, и плачут,
И бьются о борт корабля…
Растаял в тумане Рыбачий,
Родимая наша земля…
Это песня североморцев. Радио донесло ее до наших краснофлотцев. Песню часто пел под гитару сигнальщик Федя Бакланов. И она полюбилась ребятам. Сейчас чей-то печальный голос напевает ее в соседнем отсеке. Мне кажется, что, несмотря на грохот двигателей в кормовых и носовых отсеках, в лодке гнетуще тихо. Люди примолкли. Ни смеха, ни шуток, ни обычных розыгрышей. Ребят можно понять — первая потеря в начале похода, за тысячи миль от фронта.
А все началось вчера, казалось бы, со случая трагикомического.
Мы шли на небольшой глубине, когда вдруг раздался голос акустика:
— Скрежет по левому борту!
Все замерли. И тут же услышали зловещий звук. Он возник за бортом и слышался позади, над нашей боевой рубкой. Казалось, какое-то гигантское, покрытое чешуей чудовище со скрежетом трется о борт корабля.
— Скрежет по правому борту!
У меня по спине побежали мурашки. Забилось сердце. Я уже слышал когда-то этот скрежет: так трется о борт подводной лодки минреп — стальной трос, на котором укреплена мина.
Прежде чем я успел что-нибудь сказать, раздалась команда вахтенного командира:
Читать дальше