Франтишек Фрида - Опасная граница - Повести

Юречка медленно возвращался в зал ожидания. Его должны были уже менять, но идти в дом не хотелось. На улице гораздо лучше, хотя временами по спине и пробегают мурашки от холода...

Возле дома послышались шаги.

— Это вы, Гентшель?

— Да, я.

— Что нового?

— Пашек еще раз все продумал и пришел к выводу, что надо уходить. Сначала он твердил, что надо ждать Биттнера, который якобы пошел за помощью, потом заладил, что утром сюда придут регулярные немецкие части и что он будет вести переговоры с офицерами.

— Так мы пойдем или нет?

— Он дал мне задание разведать опушку леса и дорогу на Румбурк. Если там нет постов, то пойдем.

— Гранаты с собой возьмете?

— Я уже взял две. А еще у меня есть пистолет папа Маковеца.

— Тогда счастливо.

— Счастливо оставаться.

Гентшель исчез. Юречка вернулся в зал ожидания. Он услышал шуршание щебенки под ногами немца и понял, что тот пошел по той дороге, по которой они ходили к мосту. Тогда на опушке они встретили только один патруль. Но потом приехала еще одна группа орднеров и все они остались в Вальдеке. Если и эту группу бросили на патрулирование, то Гентшель, конечно, убедится, что путь к отступлению закрыт и подходящий момент упущен. Неожиданно Юречка почувствовал, что не может больше находиться в зале ожидания, и вышел наружу. Он обошел вокруг здания, послушал, как Пашек выражал недовольство по поводу бессмысленного хождения по платформе. Надо было погасить последний фонарь, который освещал небольшое пространство вокруг, но этот убогий свет действовал на него успокаивающе...

Гентшеля уже не было слышно. Теперь он, вероятно, крался к опушке. Опытный боец, участник гражданской войны в Испании, он знал, что надо делать. И в разведку он наверняка шел не в первый раз. Надо было пойти вместе с ним. Вдвоем всегда легче. Но Пашек, разумеется, воспротивился бы. Он вообще был против любой инициативы подчиненных.

Юречка зашел в зал ожидания, сел на лавку. Однако уже через минуту холод начал пробирать его. Тогда он встал и снова принялся ходить. Посмотрел в сторону шоссе. Его мучило предчувствие, что в следующие минуты что-то произойдет и судьба их в корне изменится, хотя он не мог не понимать, что это всего лишь следствие перенапряжения последних часов, повергших всех в состояние депрессии.

Со стороны Румбурка прозвучали два выстрела из пистолета, короткие и отрывистые. И тут же в ответ раздался выстрел из винтовки. Из дома послышалось брюзжание Пашека. Юречка подошел к окну и заглянул внутрь. Командир уже не сидел за столом, а взволнованно ходил по комнате и бормотал:

— Я же говорил, что он не пройдет. Хорошо еще, если вернется целым и невредимым. А ведь хотели уходить с семьей, с раненым, который в дороге наверняка бы умер... Люди, неужели вы не понимаете, что нас окружили со всех сторон? Куда вы собираетесь бежать? Мы в ловушке, и нам остается только ждать. Биттнер приведет подкрепление. Он надежный парень...

Поток слов лился беспрерывно. Никто не возражал Пашеку, никто с ним не спорил, и тем не менее он говорил так энергично, словно убеждал кого-то. Скорее всего, он убеждал самого себя. Лес пугал его, дом же казался ему крепостью, к которой генлейновцы побоятся приблизиться. И потом, они ведь думают, что у них тридцать человек и три пулемета...

Гентшель вернулся через десять минут.

— Они ходят вдоль железной дороги. Я слышал, как они болтали и курили. Но пройти там можно. Бросим гранату — и они разбегутся кто куда, я уверен. Стоило мне только два раза выстрелить, как они все попадали в траву. Это надо было видеть. Развели там за кустами костер, дураки...

— А потом начнут гонять нас по лесу, — хрипло вставил Пашек. — Вы думаете, что с носилками сможете бежать, ползти, прятаться? Это убьет Маковеца, поверьте мне.

Гентшель только плечами пожал:

— Хорошо, подождем. Дождь перестал, заметно похолодало, небо кое-где проясняется, наверняка образуется густой туман. Тогда скрыться отсюда будет гораздо легче. В тумане нас никто не догонит.

Пашек что-то невнятно возразил, но никто не стал его переспрашивать. Гентшель вышел наружу, подошел к Юречке.

— С Пашеком вообще нельзя разговаривать, — сказал молодой таможенник.

— Не поймешь, что он себе внушает. То ждет германскую армию, то вдруг снова надеется на Биттнера — словом, бежит от собственного страха, петляя, будто заяц. Жаль, что пана Марвана больше нет. Уж он сумел бы на него повлиять.

— Я думаю, мы сможем пройти. Вы случайно наткнулись на их дозор, а если мы пойдем другим путем, например через топь, то спокойно пройдем...