Александр Щелоков - Жаркие горы

Грянул и прокатился по уличному коридору раскатистый выстрел. Собачонка, отброшенная ударом пули, ошалело взвизгнула и в последнем своем мучении опрокинулась у серого камня, что лежал вблизи дувала.

Никто не проронил ни слова.

По кишлаку ехали хозяева. Ехали карать и миловать. Каждая собака должна была знать и свято помнить об этом.

Хайруллохан признавал только силу. Да и как он мог поступать иначе?

Закон гор — сила. Значит, надо всегда быть сильным. Хочешь видеть себя первым, будь сильнее других, не уступай ни в чем никому. Он понял это раньше многих других и ушел со своими людьми к американцам.

Переговоры с ними вел открыто, не таясь. Там, в Пакистане, он сказал мистеру Каррингтону прямо: «Вот я, вот мои люди. Мы умеем многое. Дайте нам оружие. Подкиньте денег. Признайте мою самостоятельность в рамках своих планов. Не позволяйте другим бекам раздавить меня».

Всю силу мускулов он превратил в напористость. И добился своего. Мистер Каррингтон понял — другого такого подручного найти будет не просто, даже если очень пожелаешь.

Своими жестокостями Хайруллохан наводил на местное население дикий ужас. Его звали Хайрулло-Табар — Хайрулло-Топор. Узнав об этом, он втайне возгордился таким именем. Считал, что только жестоких властителей народы возводят в своей памяти на пьедестал величия.

Какой царь, шах, король, какой полководец добрый и великодушный остался в памяти людской, записан в книги истории? Нет, таких Хайрулло не знал. Правда, он и не читал многого в своей жизни, но уши его всегда были открыты. И ни одно доброе имя в них не вошло, ему не запомнилось. Врезались в память, будили чувства только воспоминания о жестоких и безжалостных. О тех, чья слава замешана на крови, кто в равной мере резал и лил без сожаления кровь врагов и тех, кто считался его друзьями. Таких вот и помнит история. От Искандера Двурогого, великого завоевателя мира, до этого… с черными усиками, звали его, кажется, Гитлер…

И все же одна только жестокость не помогла Хайруллохану воздвигнуть себе тот трои, о котором он так мечтал. Сколько ни старался — кровь из зубов! — а выбиться в лидеры душманского движения не смог. С порога, где начиналась лестница в большую политику, ступени устилал ковер из долларовых бумажек. А их в таком количестве у саркарды не имелось. Было кое-что, но не сравнить с тем, что мог затратить на свои авантюры Гульбеддин Хекматиар или Сайед Ахмат Гилани, будь прокляты имена этих пожирателей трупов! Ожиревшие на крови и наркотиках, эти богачи никому не позволяют пробиться вверх, встать с ними вровень. Те, кто хоть чем-то прогневал вождей, исчезают мгновенно и бесследно.

В окружении Гульбеддина все определяет умение плести интриги, наушничать, святошествовать и, конечно, подстилаться половиком перед вышестоящими.

Со злобой думая о тех, кто попирал его, Хайруллохан сам насаждал вокруг себя угодничество, пригревал пресмыкавшихся, безжалостно карал самовольных и самостоятельных.

Паук есть паук, и когда ему в сеть не попадаются мухи, он готов сожрать собрата, явившегося в гости.

Хайрулло был пауком думающим. Он предвидел, что его могут смять, и, размышляя о будущем, в последнее время тревожился все больше. Те, кого душманы долгое время считали мухами, все более походили на ос, защищающих родное гнездо. Их все опаснее и опаснее становилось тревожить.

Недавно в кишлаке Друнд жители встретили огнем группу людей Хайрулло. Пять человек было убито, десять ранено. Саркарда, узнав о случившемся, хотел сам пойти в Друнд, огнем и мечом покарать дерзких строптивцев, но ему доложили, что в кишлак направили отряд правительственных войск. Кару пришлось отложить.

Больше всего в этой истории Хайруллохана бесило то, что оборону против его мужахидов в Друнде организовали женщины. Это они встретили огнем и отбили его отряд.

В кишлаке Смец босяки-крестьяне задержали его разведчиков и передали царендою.

«Мухи» все больше ощущали силу и сопротивлялись. Может быть, все же верна пословица, гласящая, что Афганистан — улей, где много злых пчел и мало сладкого меда?

Раздражало, даже приводило в бешенство Хайруллохана и то, что в последнее время люди, приходившие из Пакистана и передававшие поручения из душманских центров, все меньше считались с его собственными интересами. Вчера, к примеру, прибыл с той стороны сам полковник Исмаил, человек, облеченный большим доверием американцев. Не допуская никаких возражений, он потребовал от саркарды активизировать действия и взять Дарбар.