Александр Щелоков - Жаркие горы

— Я женат, — сказал Полудолин. — Так что уж, пожалуйста, удовлетворите любопытство.

— Дальше проигрыши по жене. Одно дело — полковница. Ну, кто-то может из вредности назвать подполковницей. Ерунда! А вот когда станет генеральшей!.. Моя супруга сразу разницу уловила. Говорит: раньше благозвучней было: райская птица, полковница, секретарица. А теперь — серая мыша, парикмахерша, маникюрша…

— Почему же секретарица? — спросил Полудолин. — Секретарша.

— Э нет. Секретарица — жена секретаря. А секретарь секретаря — секретарша.

— Ясно.

— Раз ясно, поговорим о деле. На подготовку вам два дня. Используйте их с толком. Дарбар — орешек крепкий. Там, судя по всему, какие-то страсти у духов разгораются. Надо их пресечь в корне.

— Сделаем, товарищ генерал, — сказал Бурлак. — Разве вас мотострелки подводили?

— На то и надежда. Ты у нас фигура заметная. Не возгордишься, если одни факт доложу?

— Думаю, нет.

— В одном из душманских донесений о тебе писали: «Этот сипасалар только для маскировки носит знаки турэна».

— Турэн — капитан, знаю. А сипасалар?

— Это военачальник. Не командир, а именно военачальник. К примеру, меня они так еще не называли.

— Назовут. Все еще впереди.

— Смотри, какой добрый сипасалар! А может, мне хочется, чтобы назвали спасаларом?

— А это что? — спросил Полудолин.

— Это куда скромнее, просто — полководец. Все трос засмеялись.

Потом комбат и замполит проводили генерала до машины. Уже садясь в нее, Санин пожал руку Бурлаку:

— Помни, майор, главное для тебя и твоих орлов — дожить до Дарбара.

— Постараемся, — ответил Бурлак и посуровел: — Нелегко это, но приказ есть приказ.

— Ну, ни пуха!.. — И генерал захлопнул дверцу.

— Он меня удивил, — сказал Полудолин, когда машина отъехала. — Это что, задача — дожить до Дарбара? Сказано, будто пионерам на уборке картофеля: убрать отсель досель, но не перетрудиться. Чтобы животики не заболели. Я так не привык. Мы воюем, и жертвы неизбежны.

— Оставь! — сказал Бурлак строго. — Сейчас об этом некогда. После всех дел поговорим.

Красивый гнедой жеребец, тяжело переступая стройными ногами, нес на себе мрачного седока в шелковой черной чалме.

Саркарда [4] Саркарда — атаман (пушту). Хайруллохан, главарь душманской группировки, был с утра зол и гневался на окружающих по пустякам.

Огромный, грузный, как деревянная колода, из которой у колодцев поят баранов, он сидел на коне, разопревший от съеденного час назад мяса, и сопел, ощущая, как бродят внутри его соки и газы.

Лицо у Хайруллохана корявое, будто вылепленное скульптором, который поленился доработать свое творение до конца — убрать грубые мазки, разгладить морщины. Густые брови охватывали подлобье широкой черной дорожкой, не оставляя привычного пробела на переносице.

Низкорослый, широкогрудый, он сидел на коне, раскорячив кривые ноги, непривычные к пешему ходу. Свои короткие пальцы саркарда украшал массивными перстнями с камнями-печатками. Он любил дышать на них, потом тер о полу одежды и, отставив руку, любовался игрой камней.

Кроме пристрастия к еде и дорогим камням, все меньше оставалось у Хайруллохана радостей в жизни. По ночам ему снились кошмары, и он вспоминал тех, чью кровь пролил, как воду, кого приказал зарезать, замучить, сжечь. Но чем чаще ему вспоминались жертвы, тем более жестоко он относился к другим, кто попадался ему в руки. Так новой кровью старался он смыть с рук запекшиеся пятна старой.

Не ладилось и со здоровьем: обжорство и излишества давали о себе знать. Без того не очень опрятный, жирный и перхотливый, он пропах острым запахом мочи и пота, и люди, с которыми ему приходилось иметь дело, только из страха не отходили от него подальше и не зажимали нос.

Сейчас, въезжая в родной кишлак, где его знали и помнили с детства, Хайруллохан принял вид царственный, надменный.

Он сидел на коне вольно, слегка избоченясь. Левой рукой небрежно держал повод, правой, с плетью, опирался о бедро. Слева и справа от него гарцевали верные подкопытники, готовые по первому знаку бить, убивать, казнить своих и чужих, правых и виноватых.

Из затхлого тупичка, зажатого между дувалами, на дорогу выкатилась шаром рыжая лохматая собачонка. Заливисто лая, она бросилась наперерез лошадям. Конь Хайруллохана дернулся, фыркнул. Личный телохранитель саркарды Хамид, ехавший справа, повел рукой.