Вячеслав Демченко - Торпеда для фюрера

— Кажется, с подписанием протокола допроса Задоеву придётся теперь потерпеть, — поскрёб Яков трехдневную рыжеватую щетину.

— Не думаю, — утёр пыль и пот тыльной стороной ладони Саша. — Я на водительское место кидал.

Действительно, довоенная «М-1» была с разделённым лобовым стеклом, и бидон отсвечивал солидолом с левой стороны, а это значило…

Переглянувшись, лейтенанты мгновенно соскочили с машины — Войткевич со своей подножки на широкую подножку легковушки, Новик — прямиком на крышу. Но гулкий удар обеими его сапогами не произвёл на пассажира впечатления. Тот сидел, как говорится, ни жив ни мёртв, механически вытирая кровяные брызги с левой стороны пергаментно-бледного лица, на котором особенно отливал синевой вполне «геройский» шрам.

— Ну, чем брал, Иуда? — выволок его за локоть из машины Войткевич. — Марками, сребрениками или обещанием всех благ в загробном будущем Третьего рейха?

Замкомандующего радиотехнической службой КЧФ Задоев посмотрел на него прозрачным невменяемым взглядом. Должно быть, всё ещё не верилось Иуде…

«Nicht allen dem Kater die Fastnachtswoche», — злобно процитировал Яков старинную немецкую поговорку. — «Не всё коту “Октоберфест”».

Но оказалось, что и «не всё коту масленица». Характерная «сорочья» очередь из немецкого автомата с какой-то восточной безоглядностью, будто кто палил, не глядя, задрав над головой «шмайссер», прозвенела по чёрной крыше эмки, вскрывая её, как консервную жесть, и сметая с неё лейтенанта Новика…

Керчь. Лето 1943 г. 1‑я Митридатская ул.

— Кажется, я теперь понимаю, почему вы настаивали, чтобы именно агент «Еретик» перехватила шифровку с дезинформацией в штаб русского флота, — укоризненно пробормотал капитан-лейтенант Нойман, обращаясь почему-то к самому рейхсфюреру, то есть к его парадному фотопортрету в никудышном «походном» багете министерства пропаганды. — Но как? Почему? Почему вы предполагали, что «Еретик» провален?

— Ну… — протянул гауптштурмфюрер Бреннер, ревниво осматривая маникюр на уцелевшей руке (после утраты кисти другой, — тем более ревниво). — Конечно, было бы куда романтичней сослаться на интуицию. Но нет, — спрятал он руку в тонкой нитяной перчатке. — Анализ радиопочерка.

Мартин Нойман, отвернувшись от портрета в коричневатой, — и впрямь, походной, дымке виража, — посмотрел на него с раздражением. Дескать, сами не по плакатам гитлерюгенда читать учились.

— Есть, знаете ли, у всякой дезинформации… неважно чьей, — небрежно махнул Карл-Йозеф Бреннер другой перчаткой, — …одна, я бы сказал, театральная особенность. Страх актёра, что ему не поверят, когда нечто многозначительное в его монологе проскальзывает как малозначимое.

— Я, знаете ли, как-то больше по солдатским казино да офицерским варьете, — с наиграным уничижением развёл руками капитан-лейтенант. — Так что мне это ваше театроведение или высоколобая критика даётся с трудом.

— Да и нет никакой критики, герр капитан, — с не менее наиграным прямодушием отмахнулся гауптштурмфюрер. — Просто стоит паяц при свете рампы и мается: то ли ему значительно подмигивать в зал и воздевать палец, когда он говорит, что у соседки Августы кошка сдохла… — Лицо Карла-Йозефа приняло выражение крайней, почти потусторонней загадочности. — То ли сказать об этом, как о действительно совершеннейшем пустяке, так, между прочим?

Лицо гауптштурмфюрера при этом и впрямь исказила гримаса вполне дурацкая.

— Ну и кто, между прочим, сдох? — понемногу теряя терпение от всей этой идиотской пантомимы, с грохотом угнездился на простом стуле Нойман.

— Боюсь, что наша «Еретичка», — иронически отреагировал на эту его репризу Карл-Йозеф. — Когда она передавала нам шифровку от вашего штабного резидента о возможном скором восстановлении подбитого «Молотова», в ней чувствовалось спокойствие сродни безразличию.

— А ей, и впрямь, особенно радеть за нашу победу как-то… — начал было Мартин, но коллега из «сухопутного абвера» его бесцеремонно перебил:

— А вот когда речь зашла «о моём дорогом кузене» Пауле, — поджал сухие губы Карл-Йозеф, — мне уже стала заметна некоторая нервозность. Будто сообщение это диктовалось ей через плечо, и во многом успех мероприятия определял и её судьбу.

— Мистика какая-то, — буркнул Нойман. — Что там можно почувствовать в столбцах цифр?

— Не скажите, герр капитан-лейтенант, не скажите…

Хроники «осиного гнезда»